вывел своего героя, ревнивца Отелло, дремучим великаном, для контраста с его тонкой душой. А вы, – я, набравшись смелости, смотрю прямо в лицо своего знакомца, – только не обижайтесь, совсем на него не похожи.
– И не подумаю. – Живо так и до чего же самоуверенно заявляет он. – И в ответ на ваше заявление, вот что скажу. Для настоящего актёра не имеет никакого значения степень его схожести или не схожести с играемым им героем. Только степень его таланта определяет это. И будь ты один в один вылитый Отелло, но при этом у тебя актёрского таланта ни на грош, то ты всё равно никогда не будешь настоящим Отелло, каким для нас его представил Шекспир. – Мой знакомец замолчал, чтобы перевести дух.
– Вот и первые признаки звёздного самомнения. – Я в момент догадался, откуда взялась эта самоуверенность в моём знакомом, который при первой встрече со мной, ничего такого в себе не обнаруживал и не позволял. – Стоило только в него кому-то поверить и даже назвать его актёром, как в нём вся заложенная в каждого из нас далёкими предками дремучесть и попёрла. Что же дальше будет, когда первые лучи славы или хотя бы софитов, осветят его лицо? – задумался я. Но только самую малость. Мой знакомый тем временем продолжил отстаивать себя в роли Отелло.
– И это даже лучше, – с вызовом даже не знаю кому, с горячими глазами заговорил мой знакомец, – что я внешне не похож на моего героя. Это будет настоящая проверка для меня и для моего таланта, в наличие которого все сомневаются. – На минорной ноте закончил своё выступление мой знакомец. И я не стал его заверять в том, что я так не думаю. А я догадался, что его последние слова относились вовсе не ко мне, а скорей всего, к тому, кто больше всего сомневался в его таланте, к самому себе. И как сейчас мною выясняется, не только он. – А ведь Аркадий Философович, не зря утвердил меня на эту роль, – задумчиво пробубнил себе под нос мой знакомец, – он тоже не верит в мой талант. И видимо хочет надо мной посмеяться. – И так это трагически сказал мой знакомец, что мне немедленно захотелось его приободрить. Но как это сделать, чтобы это не выглядело так, будто я это сделал из жалости. И я нахожу ловкий выход.
– А кого поставили на роль Дездемоны? – спрашиваю я его, уже примерно догадываясь, кто за эту роль всем головы открутит. И как ожидалось мной, мой знакомец светлеет в лице и отвечает мне вопросом на вопрос. – Вам имя Сахновская, что-нибудь говорит?
– Не то слово! – хотел было я хватить лишнего, но удержался от столь не дипломатических выражений. А тут ещё и сама Сахновская пожаловала на выход из дверей служебного выхода. Отчего мне и моему знакомцу было впору задаться актуальнейшим на данную минуту вопросом: А не слишком ли много совпадений? Ведь стоит нам кого-то упомянуть, как в тот же момент это лицо предстаёт перед нами. – И мы не отказали себе в удовольствии задаться этим вопросом, а затем переглянувшись и, всё поняв друг за друга по этому поводу, пожелав удачи, каждый в отдельности вызвал для себя того человека, кого бы каждый из нас хотел бы сейчас увидеть. Но на этот раз наш посыл к небесам был проигнорирован или не услышан, и никто из запланированных нами людей, так и не появился на пороге выхода из служебных дверей.
И как мне кажется, то эта наша неудача связана с тем, что Сахновская ещё не освободила собой служебный проход и вызываемым нам людям, просто было некуда выходить. Хотя нельзя отметать и другую версию, в основе которой лежит предположение о том, что для того, чтобы задуманный человек перед нами появился, то о нём нужно было вспомнить вслух и непременно вместе, как мы до этого и вспоминали. Ну и в итоге самая невероятная версия, но в тоже время имеющая право на свою состоятельность: всему виной слишком большая невероятность мышления моего знакомца, наверняка, задумавшего увидеть того, кого невозможно увидеть. А именно настоящего, а не в гриме Отелло. Чтобы, так сказать, более основательно подготовиться к предстоящей роли. Я мол, его досконально обо всём расспрошу, как он себя чувствовал в минуты ревности, страсти и главное в момент убийства, а затем уже дело техники, всё это наглядно воспроизвести перед зрителем.
И понятно, что никакой Отелло появиться здесь не мог. И ладно с этим Отелло, но по его милости страдаю и я. А у меня, между прочим, были тоже свои на этот счёт планы.
Тем временем Сахновская, пройдясь по нам незамечающим взглядом, минует нас и дальше скрывается в проулке всё тем же, всем здесь известным путём.
– Видел, как она на нас посмотрела? – проводив е взглядом, спросил меня мой знакомец.
– Я аж с бодрился. – Поёжившись в плечах, сказал я.
– Ничего, – многозначительно сказал мой знакомец, глядя в незримую даль, – скоро она насмотреться на меня не сможет, моля меня быть чуточку внимательней к ней, а когда поймёт бесперспективность этих просьб, то бросится передо мной на колени, прося только об одном, чтобы я задушил её, потерявшую смысл жизни из-за несчастной любви ко мне.
– Вот как. – Удивился я самоуверенности и изощренной жестокости своего знакомца. – И откуда такая уверенность? – спрашиваю я его.
– А вот что ты насчёт неё думаешь? – спрашивает он меня. Я же не сразу даю ответ, а вначале смотрю в ту сторону, где она скрылась, после чего перевожу взгляд на своего собеседника и даю пространный ответ. – Я отдаю ей должное.
– А должное, как я понимаю, то это восхищение её красотой и талантами морочить людям голову, красочно у нас называемое актёрской игрой. – Как-то уж слишком эмоционально сказал это мой знакомец. Что навело меня на мысль о том, что он серьёзно подошёл к вопросу с Сахновской. – А по мне так, она развращённая излишним для человека восхищением и вниманием, не могущая поступить самостоятельно, без оглядки на режиссёра, и идущая на поводу толпы. Отчего, если честно, никто не застрахован. И если ей вовремя не помочь, то она навсегда останется одинокой, но в своё утешение обласканной публикой.
– И что вы собираетесь предпринять для этого? – спрашиваю я его.
– Когда поставлен диагноз, то вопрос лечения дело техники. – Опять в моём знакомце проскальзывают нотки самодовольства и самозабвенной самоуверенности. – Я сыграю на противоречии ко всему тому, к чему она привыкла, глядя на окружающий мир и на нас, как часть его. Моим оружием будет моя холодность. Мы с ней, – раз уж взялись за Шекспира, – на пару сыграем постановку пьесы «Укрощение строптивой». И ты будешь нашим единственным зрителем. – Посмотрев на меня, мой знакомец через эту ко мне доверительность, так ловко перешёл со мной на ты.
– А ставящая на подмостках сцены пьеса «Отелло», где будет разыгрываться пьеса в пьесе, для тебя заиграет новыми красками. – А вот это мне показалось интересным. Что я и сказал ему: Интересно.
Мой знакомец было хотел ещё что-то добавить к сказанному, но тут в очередной раз дверь служебного входа открылась и отвлекла нас на неё. Ну а так как мы на этот раз никого отличимо не упоминали, то вышедшие из дверей люди, – а это, как мне памятливо помнилось, были представители актёрской профессии, – были сами по себе и не имели никакого отношения к нам. Правда, мой знакомец, при их появлении выказал себя человеком благовоспитанным и поприветствовал их подъёмом своей шляпы. Они же в ответ удостаивают его лёгким кивком, что уже много, учитывая их постоянную занятость (они всегда в образе) и недостижимую высоту нахождения для людей, проживающих на этой грешной земле всего лишь одну жизнь. Тогда как им, в зависимости от их востребованности, как актёра, приходится проживать, как минимум с десяток жизней. Ну а если ты не характерный актёр, которому всё же легче играется, он как бы всегда следует в русле своего амплуа, а так уж получилось и тебя природа наделила неоднозначно понимаемой внешностью, так сказать, разноплановостью и ты можешь сыграть абсолютно честного человека и в тоже время конченного подлеца, то тут даже сложно представить какой груз переживаний носит на своих плечах этот природный талант.
– Да, я смотрю, – проводив взглядом этих выдающихся представителей своей профессии, обращаюсь я к моему знакомцу, – вы уже завоевали уважение среди местных авторитетов.
– Они меня в первый раз видят. – Отвечает мой знакомец, сумев меня удивить.
– Вот как? – удивляюсь я в ответ.
– Что поделать, если профессия актёра зависима от внешних обстоятельств. Вот они и вынуждены постоянно быть начеку, – а вдруг я подающий надежды режиссёр со связями (без чего надежды невозможно подавать), ищущий для себя и для своей постановки подходящих под его видение и натуру актёров, – и только наедине с собой они могут быть сами собой. – Ровный голосом, да так уверенно, как будто он и сам был этим ищущим таланты среди уже признанных талантов режиссёром, рассуждающе заговорил мой знакомец:
«А знай они, что я один из них, то они бы не удостоили меня и взглядом, только фыркнув в нос.
– Я мол, не видел твою игру, братец, и не собираюсь этого делать, чтобы ни тебе, ни себе не портить нервы. Тем более, я тебя уже раз видел на банкете, как ты себя вёл за столом, и этого мне было достаточно, чтобы понять, какая наглая и самоуверенная сволочь ты есть. И оттого я совершенно не понимаю, на что там ещё можно смотреть. Право одно непотребство и искушение напиться от тоски и горя за такое падение нравов и того тупика, в котором оказалось наше киноискусство и театр, и всё по вине вот таких как ты деятелей искусства. – Воротя нос при встрече с заслуженным мастером актёрской игры и искусств Альфредом Греческим, вот такой примерно посыл пошлёт, почти народный деятель искусств, но пока что только, как и актёр Греческий, всего лишь заслуженный артист, Володимир Пейзанский.
– А я вот ещё не закостенел в собственном величии, – сверкая в ответ озорством своего взгляда, отдаёт должное своему противнику Пейзанскому, Греческий, – и от случая к случаю не гнушаюсь просмотром низкопробного ширпотреба, снятого на потеху обывателя. И знаете, кого я там вижу в главных ролях? – усмешкой задаёт свой вопрос Греческий.
– Будьте так любезны, сами сказать. – Даёт неповоротливый носом свой ответ Пейзанский. – Вы ведь, как я понимаю, знаете ответ на свой же вопрос. – Пейзанский даже слегка расправился в своём каменном лице, так ему понравился свой ответ.
– От вас ничего не скроешь. – Заявляет Греческий. – А вижу там я вас в главных ролях. – Ответ Греческого должен был ошеломить Пейзанского, выдающего себя за выдающегося актёра, никогда не снимающегося в низкобюджетных сериалах, а он откликается только достойные его таланта предложения, с крепкой финансовой основой, ну или если в качестве режиссёра выступает именитый человек, но видимо Пейзанский не без талантливый актёр, как это утверждает Греческий, и он не впадает в ступор, а с тем же каменным лицом двигается навстречу Греческому.
И вот они, всё друг о друге заочно знающие, и в кино, в театре и по телевидению не раз друг друга видевшие, но ни разу вот так лицом к лицу не пересекавшиеся, сближаются на одном из перекрёстков путей – так уж вышло совсем случайно, что они не сговариваясь друг с другом, а так на их счёт распорядилась судьба (я думаю, нужно их, наконец-то, свести между собой),
| Реклама Праздники 12 Июня 2024День России 11 Июня 2024День работников легкой промышленности 14 Июня 2024День работников миграционной службы 21 Июня 2024День кинологических подразделений МВД России 18 Июня 2024День медицинского работника Все праздники |