обязанность. Причем, эта обязанность усиливается твоей личной ответственностью за качество выполняемого тобой дела, а потому - всегда и всегда насилие над тобой и некая еще принудиловка. Причем, эта ответственность может выступать в виде моральной, юридической и даже уголовной ответственности. Поэтому работа – это всегда что-то инородное и всегда неприятное для тебя.
То есть, работа, это некая твоя обязанность, причем, принудительная обязанность, подкрепленная специальным юридическим документом, называемым договором или контрактом. Работа - некая твоя деятельность, чаще всего профессиональная, необходимое тебе для «зарабатывания» денег на собственную жизнь и для собственного самоутверждения в жизни Причем, не слишком для тебя приятная обязанность, когда ты совершенно не свободен в своих желаниях. Ведь тебе приходится по утрам куда-то обязательно идти, и идти не просто так, когда у тебя есть возможность или желание идти, а когда это нужно кому-то другому, совершенно постороннему для тебя человеку, твоему хозяину, нанявшего тебя для работы на него.
И причем, на работе надо обязательно что-то делать, и делать не то, что тебе хотелось бы делать самому, а делать то, что нужно твоему хозяину, тебе абсолютно чужому и не слишком даже приятному человеку и делать независимо от собственного настроения, от собственного желания, от собственного самочувствия.. И, чаще всего, делать всегда одно и тоже. Сегодня, завтра, послезавтра , через месяц, через год. Делать, делать и делать. О какой уж тут любви может идти речь? В лучшем случае – лишь о привычке. Профессиональной привычке. А профессиональная привычка – это уже рефлекс, почти что автоматизм. И мы начинаем работать, совершенно не думая о самой работе, о ее смысле.. И работаем, витая мыслями где-то в своих, не слишком понятных даже для себя каких - облаках.
Как в одной известной притче, мы, в основном, кладем кирпичи на стены какого-то здания, но не строим сам храм. Редко кому из нас удается в своих делах видеть дальнюю, конечную цель собственного труда. Чаще всего, мы захлебываемся в ежедневной текучке каких-то своих, сиюминутно-срочных дел, даже и не дел, а делишек, но не видим общего своего результата. И не потому, что не хотим, или не можем, а просто потому, что не получается заглянуть вперед. Мельтешим уж слишком. А мельтешим потому, что жизнь заставляет мельтешить. Мелочная она у нас какая-то, эта жизнь. Но другой, альтернативной жизни у нас с вами нет. Не бывает ее, другой-то. Во всяком случае – у нас, у обычных людей. Она у нас есть такая, какая есть.
Вот так-то оно и получается на самом деле, если уж разбираться. И при чем здесь любовь? В разговорах о работе ей места нет и не может быть. Любить можно только человека. Мужчину. Или женщину. Или ребенка. Или Родину свою. И все. Ни на что другое наша с вами любовь не способна и не распространяется. И не стоит больше трепать это слово. Оно – святое...
Наверное, можно было бы любить творческую работу. Актерам, писателям, музыкантам, точнее – людям искусства, а не каким-то там простым гражданам земли. Ну, еще может быть – политикам, ученым. И то, если ты успешный политик и успешный ученый. Но…что здесь надо будет тогда считать – работой? Бесконечные репетиции у актеров с безуспешными попытками постичь замысел режиссера, если он, конечно же, существует наяву, а не в его абстрактных и не в совсем еще определившихся замыслах; этот часами непрекращающийся оскорбительный мат и жуткое психологическое давление на актеров, делающих все, по мнению режиссера, не так, как надо. А как, по его мыслям надо – он и сам еще толком-то не знает. Он, видите ли, в творческом поиске. Или работа на сцене под непрекращающиеся овации на премьере, ( если – удача!), и все более и более стихающие со временем, хотя ты, вроде бы, все делаешь не хуже, чем раньше.
Или эта конкуренция друг перед другом, выливающаяся в беспощаднейшую борьбу за роли, по своим последствиям еще более страшную, чем межвидовая борьба животных в джунглях? Так, где она, эта любимая работа? У ученых? А ты думаешь, корпеть годами над пробирками или еще над какими-нибудь приборами, не получая в итоге ничего, кроме обыкновеннейшей чепухи – приятно?! Учти – нобелевских лауреатов всего лишь единицы, а ученых во всем мире – тысячи и тысячи. Так же, как и писателей.
Быть такой, как Донцова или Устинова - это значит выдавать на гора каждые два-три месяца по книжке. Извините, но это же каторжный труд! Здесь не только нельзя говорить о любви к своей работе, здесь, наверное, пора уже начинать разговор о ненависти к свое работе. Сколько книг у Толстого? У великого писателя Толстого? Не знаешь? И я не знаю. Но думаю– не больше десятка. Он написал всего несколько книг, чтобы стать мировым писателем. А у этих – чуть ли не по сотне! Это уже настоящий конвейер.
А вы знаете, что работу на конвейере мужчины не могут долго выполнять, они психологически не выдерживают ее, ломаются психологически и начинают делать брак? А женщины, ничего, работают спокойно. Годами.. Вот так и здесь. Их продукция - это уже не литература. Это – штамповка. Конвейерная штамповка. Образец массовой культуры. Приспособленной под массового, «недумающего» читателя. Своеобразная фабрика детективов. Точно такое же, как концертное шоу под фонограмму. Когда исполнители только рот разевают под музыку и бегают по сцене, размахивая руками. Многим зрителям нравиться. Так и здесь – многим читателям нравиться. Если только их можно называть читателями. Но это уже – нюансы.
А где же истина? Не знаю! Честно говорю – не знаю! Поэтому работа для меня, это всего лишь один из способов добывания средств для собственного существования и для существования моей семьи. И если бы у меня такие средства были бы уже от рождения, то я не знаю, стал бы я работать. Вспомните наших дореволюционных представителей правящего класса. Все они были богатыми от рождения и не нуждались в работе, в «зарабатывании» средств для своего существования. И чем они занимались все свою жизнь? Да ничем они не занимались! Как и нынешние представители правящего класса России.
Поэтому говорить о любимой или не любимой работе можно было лишь в Советской стране, где работали все и был прямой смысл сделать свою работу интересной и даже любимой. Сейчас же все ценности мира определяются деньгами. Если есть у тебя деньги, то даже элементарное сидение на унитазе или ковыряние в собственном носу могут стать для тебя любимейшим занятием и даже образцом той самой работы, которая приносит тебе настоящее удовольствие и наслаждение. И даже сексом с собственной женой теперь тебе не обязательно заниматься . Зачем пыхтеть и утруждать себя?! Найдутся и другие для этого утомительного занятия! А я же «побалдею» и «понаслаждаюсь» с заказными красотками где-нибудь на «Мальдивах» или «Майямах»! У меня жизнь – само наслаждение! И на «хрена» мне нужна эта ваша работа?!
***
