Мой Пушкин праздник слова и мысли

Сегодня никто не сможет, да и не о ком сказать, как Одоевский о Пушкине:
«Солнце нашей поэзии закатилось!»
Видимо, поэтому вся Россия любит его. Почти забыты стихи, вчера гремевших, Симонова и Твардовского. Имена поэтов поливаются грязью, неизвестно кем, и откуда выкопанных, или выдуманных сплетен. Читаешь и невольно вспоминаешь «самооплёвников» Достоевского. Их хлебом не корми, но дай плюнуть на своего, унизить русского и Россию. Если их число будет продолжать множиться, то скоро доберутся они и до Пушкина. Думаю, что тогда защитников у Александра Сергеевича будет мало. Оплёвыватели всегда дружнее, наглее, крикливее и бессовестнее. Они не останавливаются перед клеветой и ложью. У них в обиходе нет понятия честь.
Толпа доверчива, пуглива, поэтому или молчит, или поддерживает агрессора. Срабатывает инстинкт самосохранения сильно развитый в «серых мышках».
Буду я, как всегда, не с толпой.
У толпы извращённые вкусы,
Понял это мальчишкой безусым,
Также думаю, нынче, седой.

Сегодня Пушкин надёжный защитник тылов русской поэзии. Но мощная атака на него уже началась. В школе отменяется литература. Вместо кзаменов угадайка – ЕГЭ. Внушается мысль, что в поэзии главное нестандартная рифма, и недосказанность т.е. читателю необязательно понимать мысли автора, а автору их высказывать. Достаточно жвачки – полуфабриката, остальное читатель пусть додумывает. В живописи это чёрный квадрат Малевича. Фантазируй досыта. Я думаю, что белый квадрат – чистый холст, для этой цели подходит ещё больше. Главное и трудиться почти не нужно: повесил под холстом табличку с названием, остальное дело зрителя. В живописи у нас Пушкина не нашлось.
Слава, Богу, он есть в литературе. Неподражаемый, ослепляющий яркостью и точностью мысли, неожиданностью слова. Подчёркиваю не рифмы, а слова.
Чтобы было ясно всем, приведу в пример послание к декабристам:
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,

Вот оно неожиданное! Терпенье какое оно может быть долгое, дрожащее, кланяющееся, унижающееся. У Пушкина ГОРДОЕ. Это слово сразу изменило взгляд на положение друзей в Сибири. Это не забитые, несчастные, а гордые люди. Прячьте платочек, слёз не будет.

Не пропадёт ваш (ждёте тяжкий) СКОРБНЫЙ труд
И дум ВЫСОКОЕ стремленье.
Никаких соплей, светлые, радостные ноты.
Несчастью ВЕРНАЯ сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит Бодрость и веселье.
Придёт желанная пора.
Никаких громоздких метафор, намёков и недосказанностей. Мысль чиста, как родниковая вода, ритм бодрит, рифма не отвлекает внимание, не затуманивает сознание, слова высекают искры изумления от неожиданности их сочетаний, ощущение новизны, будто они только что придуманы. Таков мой Пушкин.
Почему я заговорил об этом? Случайно увидел переводы французских стихов Пушкина на русский и вдруг понял, как не прост труд переводчика стихов. Подстрочник передаёт смысл, задача переводчика передать и смысл и ДУХ стихов. На мой взгляд, мною увиденные переводы, сохранили плоть подстрочника, но потеряли Дух Пушкина. Я никогда не занимался переводами. Решил попробовать. Удалось ли судить читателям. Чтобы читателю было проще войти в образ Пушкина, приведу отрывок из Пирующих студентов:
Скорее скатерть и бокал!
Сюда вино златое!
Шипи шампанское в стекле.
Под стол холодных мудрецов,
Мы полем овладеем;
Под стол учёных дураков!
Без них мы пить умеем.

Поэт веселится, стихи не труд – отдых, Пушкин жонглирует сверкающими словами, как шарами, читателя охватывает ощущение праздника, жизнь прекрасна. Так писал музыку пушкинский Моцарт. Сальери эта лёгкость возмущала, он принимал её за легкомыслие, считал недостойной музыки, служения искусству, поэтому отказал Моцарту в праве на жизнь.

Возможно, оплёвыватели так же завтра скажут и про Пушкина. Раз у них нет таланта писать так, как он, значит нужно доказать, что так писать нельзя. Уже предлагаются новые стандарты, в них рифма, как кандалы, не даёт мысли взлететь, фраза громоздка и медлительна, как толстозадая баба. Вот мой перевод стихов Пушкина написанных на французском:
Мой портрет.
Вы просите дать вам портрет,
написанный с натуры,
Спешу вручить, сомненья нет
Здесь я - в миниатюре.

Не глуп, кривляться не привык,
Не склонен к постоянству,
Повес любимый ученик,
Я весел без жеманства.

Назойлив, более болтлив,
Чем доктора Сорбонны –
Нет никого, кто так криклив,
Как я, неугомонный.

До долговязых не дорос,
О мне другая слава:
Он свеж лицом, русоволос
И голова кудрява.

Люблю дворцов весёлый шум,
Мой враг уединенье.
От ссор и споров я угрюм,
Порой и от ученья.

Милы: спектаклей череда,
Балы, красавец пение.
Вне стен лицея, господа
Сказал бы откровеннее.

Скопировав оригинал,
Спешу, мой друг, признаться,
Таким, каким Творец создал
Я и хочу казаться.

В проказах бес я, а лицом
Похож на обезьяну.
Любуйтесь ветреным юнцом,
Он Пушкин без обману.

Куплеты
Когда восторженный поэт
Стихами поздравляет,
Зеваешь, слушать мочи нет,
Он оду начинает.
Слова жуёт, как попугай,
Смеяться нет желания,
Закончит фразу, прерывай:
»До скорого свидания».

Я от красавиц ласки жду,
В часы уединения.
Беседу с мудрыми веду
С таким же наслаждением.
Смеюсь, шучу, до ночи пью,
Прощаясь, в миг лобзания,
Бутылкам и друзьям пою:
«До скорого свидания»

Мгновений нам не удержать,
Друзья, жизнь мимолётна.
Любовь – крылата, не поймать,
Летает беззаботно.
Смеясь, к другому упорхнёт,
Обманет ожидания.
Успеешь, крикни: «Мой черёд!
До скорого свидания».

Жестоко время, жизнь быстра,
Спешишь, теряя силы.
Порой, случайность - медсестра,
Спасает от могилы.
Прогнав, измучившие вас,
Душевные терзания.
Скелет прошамкает: « Дам шанс.
До скорого свидания.»

Я чувствую, что утомлён,
И вас, друзья, измучил.
Куплет был мною окрылён,
А для Парнаса скучен.
С горы спускаюсь, присмирев,
К певцам здесь нет внимания.
Прощай перо, мне мил припев:
«До скорого свидания».