Когда яйцо становится приговором: гегелевская торговка и современные хейтеры

Иногда философия подбрасывает нам такие образы, что они отпечатываются в памяти ярче, чем вся современная публицистика. Таков образ рыночной торговки из эссе Гегеля «Кто мыслит абстрактно?» (1807).

К торговке подходит покупательница и замечает: «Эй, старая, ты торгуешь тухлыми яйцами». И тут — словно нажат спусковой крючок:

«Сама ты тухлая! Ты, у которой отца вши в канаве заели, а мамаша якшалась с французами! Ты, у которой бабка померла в богадельне!..»

Вместо ответа по существу — шквал агрессии, поток унижения, стремление полностью стереть собеседницу как моральную, социальную и эстетическую единицу. Всё — от шляпки до чулок, от бабушки до «офицеров» — становится частью обвинительного акта.

Гегель называет это абстрактным мышлением. И не в смысле философской глубины, а наоборот — как неспособность различать и понимать конкретное. Торговка судит односторонне: одно обвинение превращается в клеймо, и вся личность покупательницы становится «тухлой», как, по её мнению, и яйца.

Такой тип мышления встречается не только на рынке. Он узнаваем и в онлайн-дискуссиях, и в спорах о литературе, и в обсуждениях редакторских подходов. Стоит задеть чью-то самооценку — и человек превращается в ту самую торговку, только вооружённую клавиатурой. Вместо диалога — обесценивание, вместо аргументов — ярлыки, вместо понимания — удар наотмашь.

Хейтер, как бы ни выглядел его фасад, действует именно так: не уточняет, не разбирается, а сводит целое к одному признаку и выносит приговор. Автор — бездарь. Текст — шлак. Все, кто не согласен, — стадо. Это не критика, а чистая эмоциональная разрядка, прикрытая моральным возмущением. Хейтер, по сути, всегда кричит: «Мои яйца не тухлые — ты тухлая!»

Если верить блогеру Эволюции (Марине Комиссаровой), хейтер ведёт себя так не от силы, а от слабости. Он не может вынести внутреннего стыда, тревоги, ощущения собственной незначительности — и потому с радостью находит объект, на который можно всё это сбросить. Он обвиняет, чтобы почувствовать себя чистым. Уничтожает, чтобы почувствовать себя значимым.

А тролль, по её же наблюдениям, действует тоньше: он провоцирует других превратиться в гегелевскую торговку. Сам он остаётся ироничным, спокойным, даже холодно-вежливым — и тем острее контраст с тем, кого он «разогрел» до крика. В этом смысле, тролль — мастер чужой эмоциональной деградации.

И да, в разгаре литературных баталий, когда обсуждение превращается в «разоблачение», когда критика подменяется личными уколами, а вместо аргументов звучит: «Ты вообще кто такая, чтобы судить?» — в эти моменты гегелевская торговка встаёт за прилавок и начинает кричать.

Может, стоит её узнать. И, может быть, не отвечать ей тем же. Потому что такое абстрактное мышление — это не мышление вовсе. Это форма защиты, вывернутая в атаку. Это эмоциональное одеяло, которым укрываются от сложности жизни.

Настоящая зрелость — не в том, чтобы всегда быть правым, а в том, чтобы уметь слушать и различать. И хотя это сложнее, чем швырнуть тухлое слово — всё же продуктивнее. И точно более по-гегелевски.