Под шум волны и песен переливы,
И разуму плотскому вопреки,
Нетрезвый бард у Финского залива,
Задумался у берега реки.
А клевета, кровавым отголоском,
Ласкала бритвой по хмельной душе.
И два, в рванье, худющих недоноска,
Снесли ее к немерзнущей реке.
И в радостном экстазе плоть поэта,
Покрылась вмиг холодною волной.
А кто-то в будуаре злом навета,
Толкал страдальца к брани роковой.
И вот уже от вражеского света,
По пьяной лавке, правде вопреки,
Ножи терзали сердце у поэта,
И руки потирали дураки,
Дожевывая жирную котлету.
С коня, в горячке жесткой, спешась,
Походкой пьяной доковыляв домой,
На пистолеты взор уставив грешный,
Промолвил зло: - ну, берегись, родной...
Под утро вой, закладывая уши,
Пронесься над гранитной мостовой.
Где падал снег на край замерзшей суши,
И Петр взмыл над черною Невой. |
