Мысль первозданной молодой осокой,
волной глубинной изнутри светясь
и прорастая терпким ясным соком,
телесно с жизнью обретает связь,
от парадоксов тонко прогибаясь
травой зелёной в падающий дождь,
как нот звенящих впитывает запись,
в отчаянье спасительную ложь
высоких всплесков преломлений света,
но после радуг тянется в туман
напиться тайны с крепостью абсента
и взять обильной пищи для ума,
чтоб защитить, вернее, защититься
прозрачностью, когда коснётся взгляд
едва заметно тлеющей границы
любви и нелюбви, стоящих в ряд.
Ей невозможно в нелюбовь поверить,
пусть сверхкритична и сильна она,
но есть диктатор слева, в подреберье,
а мысль ему покорна и верна.
|