Памяти невинно убиенного генерал-губернатора
Харькова князя Д.Н. Кропоткина посвящаю
От времени былых цареубийц
До дней эпохи царепоклоненья
Кареты-годы, лошади-мгновенья -
Сто тридцать промелькнуло верениц.
Во мраке Петропавловских гробниц
Романовы нашли упокоенье.
Ушли, кто в ад, а кто за облака,
Народники, сыны «Земли и воли»,
Во мраморную пыль перемололи
Плиту над жертвой жернова-века…
Страна худых дорог и дурака
Почти столетье корчилась от боли.
Потерян холм, под коим погребён
Градоначальник, пулею убитый.
В дома простолюдинов и элиты
Напоминаний не приносит он,
Тот восемнадцатипудовый звон,
Из серебра купечеством отлитый.
Губернский Харьков, долгие снега,
Художники, поэты, поэтессы…
Срывает боль в финале скорбной пьесы
Со звонниц Александровской пурга.
В Успенском католический орган
Лишь изредка разбудит звуком мессы.
***
Кровь янычар окрасила валы –
В горах балканских не везёт Аллаху,
Российский люд царю готовит плаху…
Век девятнадцатый даёт балы,
И площадь Вознесенскую «орлы»
Ещё не посвятили Фейербаху.
На Губернаторской мерцает свет,
Канцелярист в углу устал от водки…
Слыхать шаги размашистой походки,
Знакомые за девять прежних лет:
Последний раз заходит в кабинет
Князь Дмитрий Николаевич Кропоткин.
Канцелярист приветствовал Его
Сиятельство и приступил к работе.
- «Чего домой, голубчик, не идёте?»
- «Пётр Павлович учил нас Дурново,
Что труд превыше может быть всего,
А сверхурочный труд – вообще в почёте!»
-«Да Вы пьяны!» - «Ну что Вы, господин!
Немного принял водки от печали…
Юродивого Вы не повстречали?
Ходил под окнами субъект один –
Соединенье грязи и седин,
Я гнать долой хотел его вначале,
Да он кричал: «Я вижу чью-то кровь,
Пролитую в ночи на Вознесенской,
И в позе той, как написал Кипренский,
Донского Дмитрия я вижу вновь –
Торчит в ключице чья-то нелюбовь,
Направленная волею вселенской».
Прошу Вас, князь, мою услышать речь:
Пётр Алексеевич зовёт к безвластью,
А он – Ваш брат, двоюродный по счастью.
Хотел бы, сударь, Вас предостеречь –
Довольно только чиркнуть, чтобы сжечь,
И фоска бьёт туза козырной мастью.
Где были Вы в час бунта горожан,
Когда была полиция жестока?
А злость уже кипит в тюремных блоках,
И кто-то подбивает слобожан
Вернуть в наш город ссыльных каторжан,
И ранее положенного срока.
Вы, сударь, губернатор-генерал,
Но Вам не помешает осторожность –
Охрану увеличить есть возможность…»
«Мещанский вздор!» - Кропоткин отвечал –
Я Вас покину, ждут меня на бал,
Вы – якобинец, в этом Ваша сложность!»
***
Февральский холод заставлял коней
Перебирать усиленно копытом.
В карете князя за окном закрытым
Царил покой, а мягкий свет огней
Вторгался в мир загадочных теней,
Встающих на пригорке монолитом.
- «Нет, не поймёт простой канцелярист,
Что я зажат меж Сциллой и Харибдой –
В депешах подменяю правду кривдой,
Иначе б в жандармерии взялись
В провинциальную вторгаться жизнь,
Пытаясь рассчитаться с тайной криптой.
В семье отца и деда моего
Дух оппозиций впитывался сыном,
Никак не в тронопочитаньи мнимом,
Что для дворянства, право, не новО…
И мне уж далеко до Дурново,
Который стал почётным гражданином.
Меня за «бесхарактерность» мою
Ругает брат – предтеча анархизма.
И к «политическим» из оптимизма
Я в глубине симпатию таю,
Да, только, волю чувствам не даю.
Не болен и болезнью карьеризма.
Я – губернатор, флигель-адъютант
Величества, любимец Александра,
И кавалер Владимирского банта,
К правлению имеющий талант.
Зачем канцелярист-комедиант
Беду пророчит? Тоже мне, Кассандра!
Хотя, минутку… Не вручал ли он
Намедни очень странную записку:
Что я хожу от смерти очень близко,
К которой был уже приговорён?
Да нет же, далеко ещё Харон,
И рад пока я солнечному диску.
Нет, мысли прочь! Вернуться б в Петербург
В дворца царей возлюбленные стены,
Где мелочи прижизненные бренны.
Указ проходит высочайший круг -
Сменить меня придёт армянский друг
Граф Лорис-Меликов достопочтенный.
Весной уеду, коль позволит бог
В фамильный замок Зегевольд под Ригой.
Я буду долго душу тешить книгой
Супруге, урождённой фон дер Борх,
И исполнять святой отцовский долг
Для Николя с поклёвом и мормыгой.»
***
Карета с парным цугом в три ряда,
Как дОлжно и по чину для прогулок,
В Сорокинский свернула переулок,
Рессорою тревожа иногда.
А газовый фонарь под коркой льда
Резьбу напомнил Фаберже шкатулок.
Столпотворенье лошадей, карет
У Института дЕвиц благородных
В аллее кучер алчет мест свободных…
Ещё Апраксиной графини нет –
В иных местах играет свой пикет
Средь дочерей купеческих дородных.
Собранье чопорных старух на треть,
Провинциалов, торгашей две трети
Встречает император на портрете…
- «Со скуки в зале можно умереть,
Но, если в лица пристально смотреть -
Средь них врачи, художники, поэты».
С высоких хоров струнами души
Смычок оркестра пробежал игриво,
И «ярмарка невест» гудит счастливо:
Девицы грациозны и свежи.
Картёжники уходят в этажи,
В мазурке пары двужутся красиво.
Полунагие плечи милых дам
Манят танцоров рухнуть на колени,
Парфюмы с дивным запахом сирени,
Под светлым шелком скрыт мадаполам…
- «Как хорошо, что я сегодня сам,
Но жаль супругу с приступом мигрени.
Паденье нравов – изменился стиль
Движений в танце и беседы истой.
Хоть драматический театр им выстрой,
Пойдут смотреть лишь только водевиль».
Контрдансом намечается кадриль
Меж вальсом трепетным и полькой быстрой.
- «Закончен танец – сердце пополам…
В кругу девиц, уставших от турнюра,
Читаю «Sensation» Рембо Артюра:
«…l'amour infini me montera dans l'âme».
А утром – отдавать себя делам,
Работа – от хандры моей микстура».
Закончен бал, наметился разъезд
Чета с четой толпится в вестибюле,
Часы так незаметно промелькнули…
При кавалерах несколько невест,
Ещё неся девичества свой крест,
В Сад ботанический уж повернули.
***
Светил в ночи луны ущербной серп,
Скользнула тень и подошла к карете,
Где чёрный ствол на золотом лафете
И птица райская – фамильный герб.
Произошло скрещение судеб -
И смерть отсчёт начнёт в минуты эти.
Почтенного еврейского купца
Давида Гольденберга сын Григорий
В Бердичеве не стал ему опорой -
Нигде не доучившись до конца,
Служил в мануфактуре у отца
И тайные кружки освоил вскоре.
Под кличкой гнусной Гришка Биконсфильд
Он в Киеве готовил покушенье
На Котляревского в порыве мщенья
«За боль народа» - как он говорил.
По счастью, прокурора не убил,
«Сослать в Архангельск» - вот суда решенье.
Бежал в столицу, в Харькове причал
Обрёл «герой» для парусника «славы».
И с Кобылянским, скрывшись от облавы,
Кропоткина маршруты изучал,
Осинский Валерьян ему вручал
Оружье для объявленной расправы.
…Каретный кучер зажигал огни,
Заслышав губернатора походку.
Григорий Гольденберг шмыгнул в пролётку,
Как только с места тронулись они:
- «На площадь Вознесенскую гони,
Отсыплю серебра тебе на водку!»
Карета покатила по Сумской,
Стремясь на Николаевскую площадь,
Обогнала с пролёткой чья-то лошадь…
«Московская не выглядит Москвой» -
Повеяло отчаянно тоской…
А в Вознесенской кончили всенощить.
Дворянская и Вознесенский сквер…
У Дома губернатора прохожий,
На бедного студентика похожий,
Внезапно вынимает револьвер,
Рукой схватившись за фамильный герб,
На выступ резко прыгает подножный.
Один хлопок в открытое окно
И вот уже свинец дробит ключицу…
И суждено всему тому случиться,
О чём юродивый кричал давно -
Уже растёт кровавое пятно
И к богу Дмитрия душа стучится.
***
«За что?» - звучат последние слова,
Григорий камнем падает с подножки,
А лошади несут ещё немножко
И на сиденье пала голова.
Догонишь ты убийцу чёрта с два –
Его уносят молодые ножки.
Семь дней мучений в тягостном бреду -
Врачи и полицейские бессильны…
А он, почуяв холодок могильный,
Молил убийцу пощадить в аду.
Ах, не послушал на свою беду
Канцеляриста – прав был червь чернильный!
Его отпел и панихиду дал
Епископ Харьковский - Ахтырский Савва.
Когда одели генеральский саван,
Сын, семилетний Николя, рыдал…
Года прошли, правителем он стал
Лифляндии - её гроза и слава.
А городской мунИципалитет,
Переживая князя день последний,
Десяток учредил его стипендий
Для выходцев из неимущих сред,
Давным-давно уже которых нет…
И нет о том уже таблички медной.
Есть улица у нас Чигирина,
Иду по ней, исполненный печали –
Как ранее её именовали?
Кропоткинской давно звалась она,
Дворянской до того… И не вина –
Беда, что это имя отобрали.
Но и судьба убийцы не легка –
Вёз динамит, был схвачен, вот нелепость,
Посажен в Петропавловскую крепость
До приговора отбывать срокА.
Он никого не выдавал, пока
И ожидал жандармскую свирепость.
Граф Лорис-Меликов так убеждал
В необходимой роли покаянья,
Интеллигентно проводя дознанье,
Что Гольденберг своё признанье дал:
Товарищей жандармам передал –
Открыл пароли, явки и названья.
Постигши всю непоправимость дел
И страхом мучимый обыкновенным,
Скорбел он о невинно убиенном,
О жизни чьей понятья не имел…
Когда открыли двери, он висел
В петле на умывальнике настенном.
***
Всё в двадцать первом повторилось вновь,
Как бы назад страницы пролистнули:
Пал губернатор Кушнарёв от пули -
Всё та же скорбь, сыновняя любовь…
Убийца – юный Дмитрий. Эта кровь -
Внутри машины, на больничном стуле.
Чуть было, рассказать не позабыл
И привести ещё одно сравненье -
В истории возможно повторенье:
Вслед губернатором Аваков был
Армянской крови… Прогрессивным слыл.
Закономерность или совпаденье?
Век девятнадцатый даёт балы…
Российский люд царю готовит плаху,
Спешит примерить шапку Мономаха
И обобрать дворянские столы.
За избавление от кабалы
Он учится метать снаряд с размаху.
Расплавлен в слитки, сдан давно в казну
Тот колокол страдания и боли,
Зовущий к памяти в земной юдоли
О том, кто пропустил свою весну
И со свинцом отправился ко сну
От рук «героя» из «Народной воли».
Примечания:
Аваков Арсен Борисович (2 января 1964, г. Баку) - украинский политический и государственный деятель, губернатор Харьковской области (2005-2010), член Совета национальной безопасности и обороны Украины (2007 – 2008), заслуженный экономист Украины.
Александровская колокольня - основная достопримечательность Успенского собора в Харькове, сооруженная в честь победы над Наполеоном (архитектор Е.А. Васильев). Об этом свидетельствовала не сохранившаяся до нашего времени надпись на ее стене: «Богу-Спасітелю за избавленіе Отечества отъ нашествія галловъ и съ ними двунадесяти языкъ». Строительство Александровской колокольни длилось более 20 лет и обошлось харьковчанам в 110 тысяч рублей серебром. Это была самая высокая колокольня в России, высота которой (вместе с крестом) достигала почти 90 метров.
Апраксина - Рахманова Мария Дмитриевна (Кнорринг) (1845 – 1932) - графиня, владелица имения в в Сумском уезде.
Вознесенская церковь – церковь на Вознесенской площади, конец XVIII века, изуродована и перестроена (там сейчас некое трёхэтажное учреждение, прежде корпус ХИМЭСХа). Чуть не погубила весь город. Летом 1800 года на её стене появился пасквиль на Павла I. Пасквиль и его читавших отправили на дознание в Санкт-Петербург. Поскольку авторство не было установлено, Павел повелел объявить, что, если автора не отыщут, каждый десятый «харьковец» будет бит кнутом, город будет ликвидирован, а жители отправлены на поселение в Сибирь. Автора так и не нашли; и только убийство Павла заговорщиками спасло Харьков.
Гольденберг Григорий Давыдович (3 декабря 1855, Бердичев, Киевская губерния - 15 июля 1880, Санкт-Петербург) - русский революционер, член партии «Народная Воля». Совершил покушения на Харьковского генерал-губернатора Д.Н. Кропоткина.
Дурново, Петр Павлович (1835 - 31 декабря 1918, Петроград) - генерал от инфантерии. Был губернатором в Харькове и Москве, потом управлял департаментом уделов, председательствовал в славянском благотворительном обществе. Один из видных деятелей спб. городской думы, председатель финансовой ее комиссии. Был основателем Сибирского торгового банка и членом Алтайского золотопромышленного общества.
Кипренский Орест Адамович (13 (24) марта 1782 - 5 (17) октября 1836) — русский художник, график и живописец, мастер портрета. Имеется ввиду его картина «Дмитрий Донской на Куликовом поле», 1805. xолст, масло, ГРМ.
Кобылянский Людвиг Александрович (1857 - 1886) - революционер-народник. Член "Земли и воли". Участник покушений на харьковского губернатора Д. Н. Кропоткина, императора Александра II.
Кропоткин Дмитрий Николаевич (29 января 1836 - 15 февраля 1879, Харьков) - князь, генерал-лейтенант, Харьковский генерал-губернатор, умер в результате террористического покушения, родной брат генерал-лейтенант Пётр Николаевич (1831-1903), двоюродный брат Пётр Алексеевич (1842 – 1921).
Кропоткин Николай Дмитриевич (1872 - 1937, Берлин) – сын князя Дмитрия Николаевича, камер-юнкер Высочайшего Двора, вице-губернатор Курляндии, с 1910 г. церемониймейстер, с 1912 г. вице-губернатор Лифляндии, действительный статский советник. По смерти матери в 1898 г., урожденной графини Ольги фон дер Борх, наследовал ее родовой замок Зегевольд под Ригой Сигулда. В марте 1899 г. внесен в матрикулы Лифляндского рыцарства под № 449 с правом писаться «князь фон Кропоткин».
Кропоткин Пётр Алексеевич (27 ноября (9 декабря) 1842, Москва — 8 февраля 1921, Дмитров) – князь, русский теоретик анархизма, географ, историк, литератор.
Кушнарёв Евгений Петрович (29 января 1951, Харьков, СССР - 17 января 2007, Изюм, Харьковская область, Украина) - украинский политический и государственный деятель, глава Администрации Президента Украины (1996-1998), губернатор Харьковской области (2000-2004), народный депутат Украины (1990 – 1994, 2006-2007), убит Дмитрием Завальным на охоте.
Лорис-Меликов Михаил Тариэлович (1825, Тбилиси - 12(24) декабря 1888, Ницца) - граф (16 апреля 1878), российский военачальник и государственный деятель; генерал от кавалерии (17 апреля 1875), генерал-адъютант, член Государственного совета, Харьковский генерал-губернатор, автор конституции, которую собирался дать народу Александр II, министр внутренних дел и шеф жандармов.
Осинский Валериан Андреевич (29.10(10.11).1852, Таганрог - 14(26).5.1879, Киев) - русский революционер, народник. Сын генерала. В 1871 72 учился в Петербургском институте путей сообщения.
Савва (Иоанн Михайлович Тихомиров) - епископ Харьковский и Ахтырский с 7 декабря 1874 г. по 23 апреля 1879г.
Улицы, площади и здания Харькова, связанные с сюжетом: Вознесенская площадь (ныне площадь Фейербаха), Губернаторская улицы (ныне улица Революции), Сорокинский переулок (ныне улица Гиршмана), Ботанический Сад (ныне парк имени Т.Г. Шевченко), Институт благородных девиц (здание, выходившее на центральную улицу города – Сумскую, во время войны сильно пострадало и в 1946 г. было разобрано), Николаевская площадь (ныне площадь Советской Украины), Московская улица (ныне Московский проспект), Дворянская улица (ныне улица Чигирина).
Успенский собор (Собор Успения Пресвятой Богородицы) - здание древнейшего православного храма города Харькова в честь Успения Пресвятой Богородицы. С XVII века несколько раз перестраивался. До революции в Успенском соборе находился великолепный иконостас работы гениального Растрелли. Путеводитель 1902 года указывал, что «этот иконостас и в настоящее время является предметом восхищения всех лиц, умеющих ценить искусство». Кроме того, здесь хранилась чудотворная икона Елецкой Божьей Матери, присланная владыкой Черниговским на благословение новостроящегося Харькова.
фон дер Борх Ольга – графиня, супруга Д.Н. Кропоткина, по смерти которой в 1898 году, князь Н.Д. Кропоткин унаследовал ее родовой замок Зегеволд в Сигулде. В марте 1899 года внесен в матрикулы Лифляндского рыцарства под N 449 с правом писаться "князь фон Кропоткин".
(Mais) l'amour infini me montera dans l'âme [(Мэ) л'амур энфи’ни мё монтра дан л'ам] – строка из поэмы Жана-Никола-Артюра Рембо «Sensation» (1870) - Но сердце любит всех, всех в мире без изъятья (пер. И. Анненского).
03 апреля 2009 года, г. Харьков |
