Тридцать лет — чем живёте, земляне мои?
Помнит кто мой характер бесовский?
И всё так же в изданиях ваших бои —
был ли гением этот Высоцкий?
С высоты, говорили мне, будто видней,
но я здесь неизвестностью маюсь:
где Марина моя, я тоскую о ней
и в кино, чёрт возьми, не снимаюсь!
Тридцать лет — надоело скитаться во мгле,
в недоступных сознанью просторах!
Я ещё в своих песнях живу на Земле
и в стихах, что написано — ворох!
Тридцать лет... Сигареткой бы кто угостил!
Да разлил по стаканам полбанки…
Я б тому преступления все бы простил
и сказал бы по нашему: «Данке» !
Тридцать лет пролетело на грешной Земле,
я — безвылазно в этом елее!
Я бы лучше, наверно, варился в смоле,
там, уверен, стократ веселее!
Я вернусь, как когда-то я вам обещал,
больше в небе меня не ищите!
Я кутил и любил, обижал и прощал,
но я всё искупил, не взыщите!
Тридцать лет вы, родные мои, без меня!
Заждались или тихо забыли?
Тридцать лет я не гладил по гриве коня;
впрочем, я был бы рад и кобыле!
Тридцать лет, я скажу, господа — это "срок"!
Кто придумал мне кару такую?
Тридцать лет без привычных железных дорог —
я по ним безотчётно тоскую!
И за то, что я здесь, никого не виню,
ведь никто мне не выстрелил в спину.
Я вернусь и опять этот мир изменю!
Люди, знайте, я вас не покину!
Я вернусь, из тюряги высокой сбежав:
маме ноги головкой раздвину,
акушерка, щипцами привычно зажав,
перережет мою пуповину… |
