Величайший российский религиозный философ Николай Бердяев писал,
что все русские делятся на людей Толстого и людей Достоевского.
К какой когорте относите себя Вы, мой читатель?
Лев Толстой
Я – человек Толстого. Я – Андрей.
В весенней новизне беседую я с дубом.
Я – Марья, я сестра его, скорей.
И терпеливо жду я встречи с чудом.
Нет, я - Наташа. В первый раз, спеша на бал,
Мечтаю о любви, огромной и прекрасной.
Теперь я - Пьер. Я на дуэли. Опоздал
Спустить курок. И гибну не напрасно ль?
Ах, я - жена его, развратная Элен,
Что Долохова чистою любовью полюбила.
От сифилиса чахну. Жизни плен
Смертельной дозой ртути разрубила.
Я – Петя. К шее лошади припав,
Прощаюсь я с гусарскими мечтами.
А я – Денисов. Гибель друга увидав,
Беззвучными рыдаю я слезами .
Я – Николай Ростов. Я - Петин брат.
Мне не с руки оплакать мальчика нежнейшего кончину.
Я слишком Сонею и Марьей занят. Но назад
Не поверну: жить не умею я наполовину.
Я – беспринципный Анатоль. Наташу соблазнив,
Я от возмездия спасаюся на фронте.
С культей ноги на госпитальном ложе, кровь пролив -
Андрея вижу на соседней страшной койке.
Я – русское дворянство. На балах
Вальсирую, в масоны я вступаю.
В салоне А.П. Шеррер при свечах
Судачу я и под луной вздыхаю.
Я – император. Я - Наполеон.
Солдаты для меня - лишь пушечное мясо.
Аустерлиц я выиграл. Москву я взял в полон.
Но вся моя стратегия напрасна.
Я – Михаил Кутузов. Я сдержал полки.
Я армию сберег для батюшки-царя.
Интриги царедворцев нелегки.
В опале умер я. Но было всё не зря!
Дубиной гнева я народной размахнусь.
Я – партизан из крепостных. Хочу я вольную.
Вот, бабушка, и Юрьев день! Мотай на ус:
Я стал причиною Победы всей невольною!
Я – капитан отважный Тушин. Командир
Забытой батареи, что стреляет
Прицельно по врагу. У ног моих весь мир.
Я – русский есмь народ. Платон я Каратаев.
Я – Анна. Не сумев постыдной страсти
К завидному самцу перебороть,
На рельсы я ложусь. Горит и гаснет
Свеча. И поезд разрывает плоть.
Отвергнутый Каренин, муж я Аннин.
И в гос. дела не в силах уж вникать,
Нащупываю я свой револьвер в кармане.
Быть иль не быть? Поможет Бетси мне решать.
Я – Долли. Нарожав детей пяток,
К неверному Облонскому опять в постель иду.
Я – Вронский. Сожаленья превозмог,
И со Фру-Фру срываю я узду.
Я – Кити. Вся в сомненьях, под венец
Я с женихом под руку следую покорно.
Я – Левин. Я добился, наконец,
Её согласья. В церкви горд я непритворно.
Я – Катя Маслова. Вертя крутым бедром,
Напрасно я с тюремщиком флиртую.
И в кандалах по тракту уж потом,
Нехлюдова прокляв, но и любя, бреду я.
Теперь я сам Нехлюдов. Худо мне!
Отрёкся я от Бога навсегда.
И будет ли моё то Воскресенье при луне,
Подскажет мне извечных Волховов Звезда.
Я – сам тот гениальный вегетарианец Лев.
В толстовке я с крестьянами взрыхляю пашню.
Нет, я жена его. Условности презрев,
Напрасно вспоминаю я о счастии вчерашнем,
Когда мы молоды и глупы были с ним
И посещали мы салоны все и балы.
Сейчас лишь остается горький дым
Да философьи мужа путь усталый.
И наконец, я - Инка Мартынюк.
И у окна в десятом классе я кропаю сочиненье.
Скажи, Господь, скажи, мой верный друг,
Наступит ли моё уж воскресенье?
Послесловие:
Теперь попробую оправдаться перед всеми моими ненаглядными, кто дочитал до конца. Это не бред шизофреника с размножением личности, а лишь объяснение в любви великому писателю. Что ж, каков предмет, такое и объяснение вышло. Довольно многословное, но, как говорится, на "Зеркало русской революции" (В.И.Ленин) неча пенять, коли рожа крива. Ой, или зеркало - это опять я? Совсем запуталась! Тем же, кто недоволен, что в этом стихотворении я коснулась только трёх главных литературных детищ графа Толстого: романов "Война м мир", "Анна Каренина" и "Воскресение", обойдя вниманием "Севастопольские рассказы", "Крейцерову сонату", "Двух гусаров", "Кавказского пленника", "После бала" и др., я могу лишь ответить словами другого гения, Пушкина: Кто любит более тебя, пусть пишет далее меня!
