Под впечатлениями робких откровений,
В весенний день на скользком крае пристани,
В нетрезвом разуме и в недостатке зрения,
Вновь познаем глаголы доброй истины.
И прижимая девы светлой талию,
И гладя по изгибам и запястию,
Зовем народ на берега Анталии,
Где в солнечное бденье иль в ненастие,
Дыханием сжимая сердца проблески,
Напоминаем дням ушедшей прелести,
Что на коре, на светлом поле береста,
Записан адрес недоступной волости.
Там, перепрыгивая вехи зла причины,
В желании достичь застолья безупречности,
Вдохнувшие в миру пары прихода вечности,
Рыдают полупьяные мужчины.
И носят на плечах своих страдания,
Что вопреки полетам чувств и лености,
Припав душою к боли безызвестности,
Погасят мир в безумстве ожидания:
Распятого в базарный день Спасителя,
Назначенного в милость откровения,
Волхвами шедшими дорогой провидения,
В беспечный Вифлеем великого губителя...
Теперь же рок, как грозное оружие,
Висит над главами и черствыми законами,
Мы свечи жжем и оградив судьбу иконами,
Жару - метелью, зиму - крепкой стужею,
Живем порочно, в пику нашей совести.
В болотной страсти злата накопления,
И в славе чудотворного забвения,
Несем конец от жизни главной повести,
До глав островных, с видом откровения. |
