Мой розовый джедай, гламурный воин:
Разящий меч – в одной, парфюм – в другой.
Какой же парень будет-то достоин
Твоим назваться, если «непокой» –
Девиз твой вечный, а сраженье – будни
И в спорте, и в учебе, и в любви.
Журналов глянцевых талмуд затвержен трудный.
А в голове одно лишь: «Позови
Меня, мой рыцарь, тот, кому со львами
В чугунной клетке – место. Хлыст - в руке.
Ботфорты - на ногах. В глазищах – пламень,
Без ревности лишь в сердце, налегке».
Отсталый матерьял – папаша с мамой.
На что годился их XX век,
В котором романтичными страстями
Затверженными жил лишь человек?
Валькирья, амазонка, скалолазка,
Ты на себя-то, дочка, посмотри!
Да без тебя, Сашок, какая сказка
Старинная велась приема в три?
И первый – Василиса-свет-Премудрость.
Прекрасная она же: бровь – в разлет.
Второй – Царевич. Одолеть с ним трудность
Лишь ты и сможешь. Третий поворот –
Косматый зверь: он волк или горгулья,
Но друг ваш и советчик. Приглядись:
Не мы ли с папой, братом и бабулей
Не раз – не два вам облегчали жизнь?
Не отводи протянутой руки,
Не запирай на ключ свои проблемы,
Которые в девичестве – легки,
А в зрелости – в такие лягут схемы,
Которые Толстой лишь разрешить
Иль Чехов смогут, а не те журналы,
Что ты листаешь вяло, и разбить
Объятья наши не пытайся. Мало
Таких семей, как наша. Оцени
Все то, что ты имеешь ненароком,
Не глядя, не вникая. Ведь фигни
Ни я, ни папа не имели. Боком
Ошибки наши выходили нам,
Не легкие – серьезные порою.
Была игра в любовь и в жизнь, но спам
Компьютерный мы отмели метлою.
Наносного, чужого, сгоряча
Внесенного здесь нету для разбора.
Лишь счастье в чистом виде. И плеча
Подставленного вовремя опора.
Опорой ты нам будешь, наша дочь,
Я верю, а точнее, ясно вижу.
И потому сгустившуюся ночь
Еще сильней люблю и ненавижу. |
