В этот день он был хмурым и слабым с утра.
Пить уже надоело, не пить было страшно –
Ведь тогда бы он вспомнил, что было вчера…
Дверь подъезда. Помойка. Панельная «башня».
Магазин. Звон бутылок в руках продавца,
И купюра, затерта, как женин подследник…
И назад. Облегченье на морде лица:
Весь позор завершился. Ведь день-то последний…
Сколько их уже было, последних? Ну-ну.
Ключ прошел поворот и еще половину…
Ну так что ж? Он решился. Всего лишь одну,
А потом – позвонит… Будет явка с повинной.
Он прошел в коридор по засохшей крови,
Бросил взгляд в глубину самой жуткой из комнат…
Эх, рванина, гуляй, эх, товарищ, живи!
Явка будет потом! А сейчас – так знакомо
Пахнет спиртом… Глоток… И уходит печаль.
Голова так легка! Не опишешь без мата!..
Нет, конечно, Диану и Коленьку жаль,
Но вот Машка уж точно сама виновата.
Ну вот что это было? Сказал же… Зачем?
Да и эти, вообще-то, так гадко кричали…
Ведь просил же молчать. Но хотели проблем.
Ну так что ж? Замолчали. Навек замолчали.
Он вздохнул. Хоть уютно сидеть за стеной,
Столь приятные мысли по кругу гоняя,
Но он ДОЛЖЕН подумать о детях с женой!
…Не сегодня так завтра уже завоняют. |
А уж какую вы себе избрали,
И многое ль себе в том позволяли,
Орлом ли решкой ляжет на печали –
Финал покажет, куда доковыляли.
И каждый день один всё тот же сладкий сон :
С закуской пьём мы по полной в унисон,
Селёдка в шубе и тет-а-тет графин,
За Счастье, за милых женщин, за мужчин,
За дни кончин, кручин, почина, годовщин.