* название в общем-то случайное, так именуется ночной клуб,
"гигант-холл" в нашем городе
Эксклюзивность бомонда течет через край
Позолоченной ванны сиропной.
Тем прислугу с дворецким в дому подавай,
Этим - комнату для гардеробной.
Проститутке иной от столичных щедрот
Упадёт на кутёж в ресторане,
Сколько в поле своём не напашут за год
На согбенной Савраске крестьяне.
Пьёт шампанское тот, кто вовек не согбен
Кроме поз лизоблюдства и секса.
На финансовом рынке столичный сорбент
Тратит баксы на пошлые эксы.
Разведенье свобод, разделенье природ,
Становление высшего класса.
Словно Ирод продолжил в России свой род,
Доходя до дворца от паласа.
Орхидея зеркальной закваски окна
Всё сосёт из фундамента соки.
Широка как окно неродная страна,
Основание модной тусовки.
За широким простором запахнутых штор
Теснота неуютного края,
Где учитель и врач, космонавт и шахтер
Неизвестней, чем шулера краля.
Не готовить бы рать, да от жизни бы брать,
Да рекламы готовить заставку.
Нам болбочет экрана стоцветная падь
О печалях подсевших на травку.
О делах биржевых, о паденьи рубля,
Отчего то понос, то одышка,
Словно дело живых - это мак-конопля,
Да покупка бумаг, да кубышка.
Не бывает на свете сильней колдовства,
Даже в снах двадцать пятого кадра,
Чем шальная трава плутовства, кумовства,
Разнотравья народного кара.
Тот, кто беден и пьян, не заметит бурьян,
Пробираясь канавой заросшей.
Ни затопленный "Мир", ни забытый "Буран"
Нам не стали для совести ношей.
Но поверила совесть и стала рабой
Не за свет-самоцветы, за стразки.
Каждой золушке принцы породы рябой
Обещали хрустальную сказку.
Умножать не спешили, шумели, деля,
Кому угол страны, кому катет,
Ведь на всех запасли на века хрусталя,
И на многих шампанского хватит.
Расседалась толпа, рассыпался народ
На персоны и высолы публик.
Нам призывно гудел и гудел пароход
Над шаландами братских республик.
Как на пристани той проявляли мы прыть
Побираясь, лукавя и квася,
До иных берегов беспечальных доплыть,
Хоть и в третьем зашоренном классе!
Испытали азарт и душевный подъем,
Всё, что можно пытать, испытали.
Над ночной глубиной за стеною плывём
Ненадёжно заклёпанной стали,
Но становится даль индевелей, белей,
Впереди не атоллы и пальмы.
За цепочкой светящихся мёртвых нулей
Дохнут времени лучшие праймы,
И кренится страна неживой нищеты,
Налетая на айсберг хрустальный,
На котором пируют, жируют шуты,
Что от пиршеств ещё не устали. |
