...Он подходит к подворотне,
Петербург, жара, июль.
Этот город на болоте,
Хоть в кого поселит дурь.
Час «семой», цилиндр, лохмотья,
Изготовился вонюч,
На седой затылок смотрит,
А в окне закатный луч.
Месяц пролежал в каморке.
Баня. Гривенник сыскать.
Щи хозяйские прогоркли,
И тоска, тоска, тоска...
Родь, а может переводы?
Есть уроки, подскажу.
Так уйдут на Это годы!
Я ж не тварь! Я не дрожу!
Фортепьянным перезвоном
Полон с грязнотцой клоак.
Девки пляшут, визг сквозь гомон.
Свидригайлов пьёт коньяк.
Лизавета в блюдце дует,
Лоб ещё невинный цел.
Третьим классом мать и Дуня.
Родион! По средству цель!
На Сенной клиента Соня
Ждёт с омбрелькою в махрах.
А Идея сладко стонет:
Я готова, сделай шаг!
И топор уже снаружи,
Ждут укладки в сундуке.
Лужин ест в трактире ужин.
Ну, давай, топор. В пике!
Он летит с аршинной выси,
Полсекунды – и «Аз есмь!»
Нет - безумству казуистик,
Да - господству адских бездн.
Так. Похоже, под кроватью,
Там, там, там, вот он родной!
А ключи должно быть в платье,
Лучше б деньги, всё одно!
Но и это что-то стоит
на Кузнечном, там и сбыть?
Кто-то в коридоре стонет?
Ах, глупец! Про дверь забыть!
Всё! Уже и этой нету,
Вот такой он твой Тулон...
Я видал обмылок где-то
тут. Замыть и вон.
...Тот, который чувств лишился?
Сам пришёл? Темна душа.
Что же нынче за бесчинства?
Жизнь не стоит ни гроша.
Он поляк?
- Из Старой Руссы,
Православный, из мещан.
- И зачем на бабах русских
Злобу было вымещать? |
