Перестрадали, чада божьи,
Теперь хотите отдохнуть,
Не корчьте от устатка рожи,
Не то придется вам свернуть,
И шеи, если есть такие.
И выи промыслов глухих,
Руками, старыми, сухими,
В оскалах лиц недобрых, злых.
Поверьте, девушки, поверьте,
Не поддаваясь суете,
Красивых мальчиков заверьте,
Что нет улыбок на лице,
От чистоты любви лукавой,
Покрытой алчностью и славой.
И пусть в миру перевернутся,
От термояда пусть взорвутся,
Последних воплей стыд и ложь.
И ты, красавец, не тревожь,
Невинности испитой негу.
Пройдись по утреннему снегу,
И растворись в морозной мгле,
В невинно сладком детском сне.
Там, не познав отраду злата,
В больнице, в крошечной палате,
Умрет в безвестности поэт,
Средь недокушанных котлет,
Без плача, громких причитаний,
Отмеченных в очах признаний,
Своей отвергнутой родни.
И завершит страданьем дни,
Ответственный за смерть порок,
В намеченный величьем срок.
В агонии последний бред,
Благословит в тот час рассвет.
Когда-то бережно лучами,
Он согревал начала дней,
Подслеповатыми очами.
Стараясь быть еще добрей,
Искал в миру начала счастья,
И тормозил дожди ненастья,
Молитвой в немощи тоски,
И забывал сменить носки,
В преддверие важнейшей встречи,
На Иордане у Предтечи. |
