Поэма. По ту сторону Поэта, 2. Кощей и Бестия в гостях у Поэта
Поэма. По ту сторону Поэта, 2. Кощей и Бестия в гостях у Поэта
Оглавление
1. Тоска двойника 2. Кощей и Бестия в гостях у Поэта
3. Гибель Поэта
4. Дорога к замку Сатаны
5. Бал у Сатаны
6. В замке рыцаря Скупердяя
7. Первые подвиги в Аду
8. Звуки Ада
9. Пираты Ада
10. Адское болеро Змия
2. Кощей и Бестия в гостях у Поэта
Бесовские отборные отродия,
когда-то Ваши благородия,
кровей ведьмачих, вурдулачих...
Живут теперь в пыли в мансарде, ап-чхи!
Ведьмак Кощей и ведьма Бестия
готовились к походу в гости.
Кому в трубу печную первым лезть
сыграли наобум привычно в кости.
Вычёсывать седые лохмы, пакли
уселась Бестия в корыте с мёртвою водой
(когда-то подарил ей леший Козодой).
Крутилась перед зеркалом и так и сяк ли.
В столетней шали плавала в кадрили,
в онучах из берёзы прыгала вприсядку.
С Кощеем на дорожку мухомора покурили.
Забились на полу в падучей.
Очнувшись, Бестия любуется своею мордой:
луною, коромыслом, ущербной, молодой -
хоть чайник вешай дужкою на скулу.
На лбу гранатовый карбункул.
Когда про нос и лохмы говорят со смыслом,
ехидно отвечает ведьма, мол:
не крюком нос и бульбой, а римский.
Да, в детстве были переломы, драки, риски...
И лохмы не сальные, седые -
из тонкой проволоки, литые,
паучьей тонкой паутины
с отливом платины.
Повесила на шею голую
любимую гирлянду целую
чего-то круглого от дома мод Диора
похожую на гнездо с яйцами кондора.
На грудь из кости мамы медальон.
Знакомая русалка, навка,
красавица Наталка
советует шиньон
из кос утопленницы
родной племянницы.
Несчастная любовь с болотным Лешим
с проплешиной.
Уж так любила безутешно,
холила, тешила...
Но старый греховодник, грешник
ушёл к Кикиморе, к той ещё страшиле.
Не обошлось и здесь без Лешего...
И так сойдёт, зачем шиньон, еще чего -
рукой махнула Бестия:
не люблю лести я...
Кощей сигару за сигарою в углу курил.
Вопрос - летим на острова Курил?..
Ребёнку домовёнку соску в пасть -
голышки кость. Теперь ребёнку не пропасть.
Дитя довольно с пузырями заурчало.
Умилился Кощей - сам был такой мурчало...
Одел он чёрный плащ с подбивкой красной.
Цилиндр. Жилетка показалась тесной.
Старуха проскрипела заклинание вслух:
«лети кощеевой иглой во весь дух».
Взлетели в ступе и с метлою-помелом бородкой.
Сияла полная луна блестящей медной сковородкой.
Кощею прыгать первым в дымоход с золой.
Весь в саже принял Бестию рукой на грудь.
Сухая ведьма при прыжке увесиста как ртуть.
Крестец хрустел - скелет прошила боль иглой.
Спиной к камину в кресле
Поэт беседовал с Котом Чеширским -
своим зеркальным отражением близким
в зеркальном треснутом стекле.
Какой-то бред, сосиски фраз в шипящем кляре.
Гнусавый лепет,- хлам слов разговора воз
о чёрном человечеке в стекле футляра.
Где трость, чтоб кинуть чёрному фигляру в нос?
Глаза прикрыты, щёк нервный спазм.
Шампанское в серебряном ведёрке
с кусками колотых алмазов.
В руках бокал из стразы изумруда с джином.
Арабский Джинн в чалме и тоже с тиком
вокруг витает юлою, винтиком,
спиралью дымки мундштука кальяна
из полыни и прочего бурьяна.
Душа Поэта по канату
идёт к Луне лучом-лунатом.
Шаг в сторону - небесный Рай
или Аид. Шагай и выбирай!
Но знай! Мир - не райский сад и ангел в облаках.
Соблазн и грех неистребимы - миром правит страх.
Поэт был, точно знаю, в прошлом Дон Кихотом -
его я Alter Ego стал в сознаньи прихотливом.
Кощей, Старуха слушали вполуха,
а больше налегали на миску щей.
Хотя хлебали из головизны уху.
Для них всё было щи, что было жиже каши.
Как водится по кругу покурили трубку анаши.
Кощей совсем расслабился - назвал Ягу голубкой.
Пытались вспомнить как там наши.
Кто жив, кого Кощей залил в бетон, в опалубку.
Яга решила: всё, пора к домашнему причалу.
Вонзила мягко в шею клык. Не зря точила.
Две пинты тёплой крови откачала.
Осталось от укуса многоточие.
В углу Кощей на образ на иконе
дрочил, пока не кончил.
Здесь он, как рыцарь на коне, Бессмертный,..
а так бы Дон Кихот его прикончил.
Разбилась в дребезги диадема Феи
И в лампу Алладина юркнул Джинна дух.
Склонилась голова на грудь и взгляд потух.
Накрыл Поэта крыльями Морфей.
Шотландский плед Кощей и Бестия
накинули на грудь, колени.
Испачкали его в кровавой пене.
Ударили ладонями - и ты и я -
мы, нечисть, лучшие - не спим, не знаем лени.
Поэта погрузило в жёлтый, знойный сон:
акацию в саванне медленно обгладывал слон,
на водопой пугливо шли пятнистые олени.
На них охотились пятнистые гепарды.
В ветвях их ждали тоже в пятнах леопарды.
Совсем все в этом мире спятили.
Лишь есть, лишь пить, убить или не жить.
Дороги нет назад. Попятишься -
получишь шиш, всего лишишься.
Двойник в зеркальной глубине притих,
поник, заснул - не кончил спор и стих.
Луна меняет жёлтый на прозрачный фрак.
Пора домой. Случилась ночь вполне удачной.
Обратно ступу погрузили в чёрный катафалк.
За кучера огромный Грач с улыбкой мрачной
в пенсне из золота, с полметра клюв на конус.
Грач в смокинге похож на зачехлённый парус,
который не белеет одиноко в тумане моря голубом...
Хотя стучись о мачту утренней зарёю лбом!
Покорно цокал по брусчатке конь Пегас.
Пока огонь лампады жизни не погас,
огромный чёрный грач в карете
повозит нас в мечтах по Голубой Планете.
