И снова, словно Пушкин и другие, в кризисе опять.
Пусты все закрома, тогда о чём писать?
Нет, можно бы, конечно, заниматься рифмоплётством
На тему заданную в ЛИТО! Нижется на нитку слово, а не льётся.
Опять расчёсывать рубцы навек утраченной любви?
Да сколько можно?! Ну, а новую, пойди – найди!
Истрепана вся в хлам, истёрта сердца жила.
И тут, мой друг, уж не до жиру – быть бы живу!
Да нет, не так вы поняли, не жалко мне и жизни для любви,
Но, видно, постарела я душою, и хватает дня на три.
Вот если бы взаимности хоть малую лишь пядь!
Но где её бальзаковской красотке потускневшей взять?
В пушке, как персик, нимфе свой слагает мадригал поэт -
Не мне, а жаль! Ему б я написала и венок сонетов бы в ответ,
И целую поэму, как Цветаева Марина:
Ей было всё равно, достоин ли мужчина,
Будь то Наполеон, иль Казанова, современник ли поэт
Её возвышенного слога, ну а мне вот – нет!
Политикой заняться? Тянет в сплин,
К тому ж, прерогатива то мужчин.
Не буду хлеб у брата по перу я отбирать.
Тогда о чём, скажите, вирши мне слагать?
О милом круге о семейном и о детях, и воспеть уют,
Самой же созданный? Подруги лишь прочтут.
Бывает, правда, по ночам бессонным Зверь
В чертог мой ломится. Ах, навалюсь всей тяжестью на дверь,
И Темноту в своё сознанье не пущу.
Но нету слов, чтоб это описать. Или уже пишу?
А как забудусь сном тяжёлым, то рой образов опять
Меня тревожит, и давай на части рвать!
«Узнай приметы! Назови по именам!
И облеки в слова!» Довольно вам!
Ведь если с вами подружусь, прощай, моя ты крыша!
И так здоровых мест не много в ней осталось. Не услышу
Назойливый ваш хор, коль уши я заткну.
Но, нет, не стану. Так могу я упустить нечаянно Весну!
Долой же осторожность! И теките сквозь меня,
Вы, порожденья и небесного, и адского огня.
А формулы для вас найти – попробую, хотя…
Уже как год мне было сказано: не поэтесса я.
Пусть не поэт! Но знаю точно – человек!
И радости, и горя, и стихов чужих на мой достанет век.
Ну а сумею хоть на миг друзьям я радость Словом принести
Иль просто же улыбкою своею – и Господь меня прости! |
