Рассказвай, душа, где ты летала,
И в ком жила покуда жизнь томила.
Когда и с кем на сене почивала,
Кого в ночи неистово любила.
Зачем не к времени оставила покров телесный,
Свободы захотелось недотроге,
Иль мир казался для мечты довольно тесным,
Или гуляла не по той дороге?
Скажи, душа, откройся не стесняясь,
Другая, пылкая, с тобою визави.
Но от беседы робко укланяясь,
Она не перешла со мной на ты.
Затем набравшись мужества стального,
Вдруг процедила, слюни распустив:
А ты дурак, в обличие немого,
Садовник хитрый под ветвями слив.
Забыл, видать, как бережной весною,
Пастушку робкую под сению ракит,
Ласкал безудержно, горячею рукою,
И уверял, что будет ладным скит,
Для поцелуев и жеманства девы,
Что не грозят ни бури, ни беда,
Для деточек рожденных непоседой.
Такими ль были сладкими слова?
А что на деле – муж в запой вернулся,
А позже перед утренней зарей,
На тропке скользкой с медведем столкнулся,
И пал в той битве, как страны герой.
Одной пришлось тянуть, что было силы,
Детишек, стариков, ох жизнь моя.
Не удержалась за судьбы густую гриву.
Упала на ходу с галопного коня. |
