Он выбрал для себя молитвы в келье,
Оставив за бортом желаний сонм,
Девиц рожденных в пагубном веселье,
И сладострастия непроходящий сон.
Сказать по правде, нелегко давались,
От истины предания листы.
И сколько приходилось низко падать,
И обналичивать за картами висты.
Лобзать уста неистовых проказниц,
Ласкать их плоть на скошенной траве.
И что нашел меж ног хмельных жеманниц,
Поэт безмозглый летом, по весне.
Исчезло в ночь тяжелое похмелье,
Явился свет, согрел своим теплом,
И он очнулся в радостном безделье,
Всю нежность оставляя на потом.
Нашел же силы не питаться пивом,
И не кидаться в облака страстей.
Закончил быт на ноте терпеливой,
И стал намного злее и бодрей. |
