На бегу сочиняя сюиту,
в юность в мыслях своих прибегу.
Был тогда я бесстрашным джигитом,
ночевать мог в глубоком снегу.
Мог спускаться и с гор без страховки,
чтоб достать эдельвейса цветок.
Парень был я и смелый, и ловкий,
но тогда и подумать не мог,
что пройдут чередой-вереницей
и как будто в тумане года…
Будет всё: и судьба-баловница,
и любовь… Будет дружба-вражда…
А сейчас эшелон лет прошедших
в неизвестность куда-то несёт.
Лет счастливых и лет сумасшедших…
А душа то взгрустнёт, то вздохнёт,
то утешится воспоминаньем,
улыбнётся, оттает слегка,
вспомнив милое сердцу созданье,
что любило меня, дурака…
Я б в монахи ушёл из столицы,
в самый дальний ушёл монастырь.
Но, увы, там нельзя материться
и учить заставляют псалтырь… |
Шок не проходит.