Старой мебелью заставлена квартира одиночки.
Вот комод, разлапистый, и потемневший ныне.
Вот в хрустальной вазе на столе засохшие цветочки.
Жаль, что запах их исчез, оставив лишь унынье.
Безделушками ненужными забиты полки шкафа,
будто монстров армия, томимая в неволе.
Да покрыта жирной пылью деревянная жирафа,
и не тлеть уже свечам в старинной жирандоли.
Одинокой на столе стоит неполная бутылка.
И в большом камине, в очаге широкоротом,
нет ни угля, ни огня, дрова не вспыхивают пылко.
Пахнет тленом, сыростью, и, чуть заметно, потом.
Сам хозяин стар, полулежит в потертом древнем кресле.
Разлилась тоска по закоулкам в старом доме.
Только призраки былого в темной комнате воскресли,
и терзают мысли старика. Душа его в надломе.
Одиночество и старость. Нет от этого лекарства.
Не залить вином всепоглощающую скуку.
Нет и сил преодолеть телесной немощи коварство,
лишь внимать изношенного сердца перестуку.
Было все, любовь и ненависть, и взлеты и паденья,
Промелькнула жизнь, как фотокарточки в альбоме.
Возвращают счастье только лишь хмельные сновиденья,
что приснятся старику в старинном темном доме. |
