У соседнего дома шумела толпа,
Там старушку одну выселяли,
И два пристава, два здоровеннейших «лба»,
Из квартиры её выдворяли...
Бабку под руки взяли они с двух сторон,
Приподняв, вышли в дверь, на площадку,
Ноги висли, как пара худых макарон,
И желтели старушечьи пятки...
Отчего же пришлось ей жильё покидать?
Это очень простая афера —
Посулили уход, дали лист подписать,
Приняла всё старушка на веру…
Во дворе, их увидев, взревела толпа,
Но полиция строго следила,
Оцеплением встав от столба до столба,
Исполнителей отгородила...
Встрепенулась старушка... пока что жива,
А по виду — так мёртвых мертвее,
И качнулась седая её голова,
На морщинистой старческой шее...
В тишине очень робкий вопрос прозвучал,
Рыжий пристав не смог ей ответить:
Он работал недавно, и слёзы глотал,
Слыша: «Знать, зажилась я на свете?» |
