До обморока ничего не придет, и не жди.
В покое осталась и музыка железом звенящая.
Невежественно ставит безмолвьем печати на лица.
Но это ли было сближеньем и что-нибудь значит?
Все фразы избиты и поезд качнет полустанки,
Божественных листьев пора, скудных поэм завыванье
В дивном Боге – и шелест и скрип – ожиданье
Но когда же
блеском вечерних огней наважденье
Снова станешь вдыхать?!
Города лишних строк перечеркнутое –
Вещи, лица – погромы –
Я отвечу:
В письмах будто река во вселенском размахе –
Ее дни безудержны.
А по улице дождь, или взморье – печать – и на улице снежной
Расцветут в снежной бури из блажи преступные сны –
Бренный норов,
но станет ли дальше темней
На крыльце дома 40 вживается в камень столетье.
И похожие фрески – вчерашнее ханжество новостей
Поскребет пятерней по щеке проведеньем.
Кем-то был уже взят, площадным переборот бореньем
Наст дощатый и вид всех Дворцовых, Сенных площадей
Я пишу две строки всего-навсего, вполголоса, в пол отдалении –
Ничего не бывает и в мыслях безумней, старей.
Города
обозначены в перечне дат - по окраинам скупо
На прибрежье цветных до каких либо лиц и обличий дойти
откровенью,
шагать
По трамвайным путям там – осенние краски – здесь осенние
краски вечерние.
Ширма, область палитры, узаконенных фраз серым цветом
грядет благодать.
В интонации улиц, в интонации передвиженья
Приближенья не будет – на столбах уж двенадцатый час -
Города.
Кадр за кадром в кинохронике проникновенья
Мир артель – сапоги – было сказано выше - печать.
Где-то вечно в груди, на изломе немыслимых строчек Орда...
|
