МИСС КОНГЕНИАЛЬНОСТЬ
Максин Чернофф, р. 1952
Ещё в утробе она припасла местечко для будущего мужа.
Вся в крови, скользкая, она явилась на свет без лишнего шума:
Зачем портить доктору момент профессионального торжества?
Когда отец грузовиком случайно переехал её трёхколесный велосипед, она улыбалась.
Когда мама утопила её котят, она сделала реверанс наподобие швейцарской статуэтки.
Учителя её обожали: она сидела за партой, всегда сдержанная, как вчерашние новости.
В старших классах она украсила свой шкафчик в классе салфеточками в форме сердца.
Она читала только классику, знаменитую Долли Мэдисон,
и мечтала выйти замуж за того парня в хоре, который никогда не повышал голоса.
На всех свадебных фотографиях она рыдает от счастья.
Её мужа восхищало как легко она скользила по линолеуму в квартире.
Когда она состарилась, она никогда не забывала говорить детям спасибо,
хотя уже путала их имена. Перед смертью она улыбалась всем своим сыновьям и дочерям,
собравшимся у изголовья её кровати и ожидавшим, когда она перестанет дышать.
2002
Черновой перевод: 25 июня 2017 года
Maxine Chernoff was born on February 24, 1952, in Chicago and received her undergraduate and graduate degrees at the University of Illinois, Chicago. She is the author of over a dozen books of poetry, including Here (Counterpath, 2014), Without (Shearsman, 2012), and To Be Read in the Dark (Omnidawn, 2011).
MISS CONGENIALITY
Maxine Chernoff, 1952
Even as an embryo, she made room for “the other guy.” Slick and
bloody, she emerged quietly: Why spoil the doctor’s best moment?
When Dad ran over her tricycle, she smiled, and when Mom drowned
her kittens, she curtsied, a Swiss statuette. Her teachers liked the way
she sat at her desk, composed as yesterday’s news. In high school she
decorated her locker with heart-shaped doilies and only went so far, a
cartoon kiss at the door. She read the classics, The Glamorous Dolly
Madison, and dreamed of marrying the boy in the choir whose voice
never changed. Wedding photos reveal a waterfall where her face
should be. Her husband admired how she bound her feet to buff the
linoleum. When she got old, she remembered to say pardon to the
children she no longer recognized, smiling sons and daughters who sat
at her bedside watching her fade to a wink. |
