То ли ветер гудит, то ли воют волки.
Полон скрипов и шорохов старый дом.
Громко тикают ходики. Шелестит на полке
Стивена Кинга полураскрытый том.
Поздняя осень. Стегают окна деревья.
Прячась под кронами кленов и тополей,
жмутся друг к другу дома на краю деревни,
словно продрогли, и так им чуть-чуть теплей.
А над деревней на сизых дымах коптится
низкое небо, но стоит уснуть тебе,
стоит уснуть, и душа упорхнет, как птица
Черная птица рванет по печной трубе
и полетит над великой святой равниной,
чтобы увидеть, в ночных небесах паря,
всю ее грязь, нищету, голытьбу с рваниной,
избы кривые, не паханые поля.
Вот она, вот - всем ветрам и врагам на милость.
Будто в пазах мироздания рассохся клей,
Будто местами материя прохудилась,
и выползает, клубясь, изо всех щелей,
Щерится скользкий, голодный, предвечный хаос -
тысячеглаз, стоголов, саблезуб, сторук.
Боже, да здесь даже крестятся, чертыхаясь,
в этом краю самородков, больных старух,
Где человек - пылинка, где легче спиться,
чем оставаться, не ссучившись, на плаву…
…Боже, душа моя, это мне только снится,
или взаправду, всамделишно, наяву?
Солнечный день. Будто не было и в помине
ночи отчаянья, страха, бессилья и зла…
Пусто внутри, только черная тень в камине –
то ли птичье перо, то ли просто зола.
27.12. 2016 г. |
