Деревья не совсем и голые,
если заметили.
Летят снега на нашу голову,
как долголетие.
На площадях и крышах простыни –
подарок космоса,
лежат и не желают поступи
даже апостолов.
А в сумерках костёла графика
гудит капеллою.
Ей хочется предать анафеме
всё, кроме белого.
Аллеи будто на заклании
следят за птицами.
Жгут банки яростно заглавия,
как инквизиция.
Я в старый парк, в созвездий марево,
уйду проулками,
где статуи, в повязках марлевых,
стоят хирургами.
Потом домой, где снова письменно
начну речистое,
как будто жизнь начнётся сызнова
с листочка чистого.
|