Предисловие: http://fabulae.ru/poems_b.php?id=323044
По мотивам перевода
Валерия Чижика
стихотворения Джона Донна
«Элегия V. Его портрет»
Душа моя живёт, и в ней хранится образ твой,
Вдвоём с тобой сильнее снова станем мы
И обретём заслуженный, прелестнейший покой
Средь дней чудесных полуночной плотной тьмы.
Душа моя блуждает словно тень оттенков сонма,
И солнце обожгло её лучами жаркими своими
Под звуки и мелодию небесную сплошного грома,
Она вся в пятнах океанской соли под святыми
Словами нежными, прекрасными, их постигнет ум
Упрямый в непогоду, чувственность его груба,
Безвкусна и печальна, среди дней и скорбных дум
Летит безудержно чудесная, прелестная судьба.
Душа моя живёт, и в ней хранится образ твой,
С тобой мы вместе обретём заслуженный покой.
|
Послесловие: Стихотворение Джона Донна
«ЭЛЕГИЯ V. ЕГО ПОРТРЕТ»
Вот мой портрет; и хоть сказал «Прощай!» -
Там, где душа живёт, хранится образ твой.
С мною схож он, но мёртв уж ныне я,
и буду более таким,
Когда вдвоём тенями станем – сильней, чем прежде.
Когда ж вернусь, измучен непогодой, с руками,
Огрубевшими от вёсел, весь солнцем обожжён -
Лицо и волосы и грудь, а голова
Ещё гудит от бурь морских и от штормов,
И тело чток мешок поломанных костей, то будет
В пятнах соли океанской голубой кожа вся моя.
Коли глупцы, враги и понуждают тебя любить того,
Кто подл и груб, то вправе я напомнить:
Скажи им кто есть я, вот что ответить ты должна:
«Несносность ваша задевает ли меня? Вредит ли мне?
Достигнут ли мои слова его ума:
Что должен он любить поменьше то,
чего хотят его глаза?
Что было в нём так нежно и прекрасно,
Когда он материнским молоком питался,
Но нынче стал столь мощным, властным,
И чувственность его теперь
безвкусна и груба.»
"Elegi V. His Picture"
John Donne
Here take my picture; though I bid farewell
Thine, in my heart, where my soul dwells, shall dwell.
’Tis like me now, but I dead, ’twill be more
When we are shadows both, than ‘twas before.
When weather-beaten I come back, my hand
Perhaps with rude oars torn, or sun beams tann’d,
My face and breast of haircloth, and my head
With care’s rash sudden storms being o’erspread,
My body’a sack of bones, broken within,
And powder’s blue stains scatter’d on my skin;
If rival fools tax thee to’have lov’d a man
So foul and coarse as, oh, I may seem then,
This shall say what I was, and thou shalt say,
“Do his hurts reach me? doth my worth decay?
Or do they reach his judging mind, that he
Should now love less, what he did love to see?
That which in him was fair and delicate,
Was but the milk which in love’s childish state
Did nurse it; who now is grown strong enough
To feed on that, which to disus’d tastes seems tough
|