Надеюсь, что Америк не открою,
Пытаясь истину такую утверждать,
Что в одиночку всякий храбрый воин
Способен воевать и побеждать.
Вот Гамлет: одинок, но страшен,
На мир предательств шпагу обнажив,
В стенах угрюмых мрачных башен
Он рушит мир, который подл и лжив.
Мир этот душит светлые порывы,
Ломает шпаги, счастье, жизнь людей…
И тихи волны - жутко молчаливы
И безысходны. Скорбь все тяжелей.
Где гибнет честь – нет жизни. По-другому
Не может быть в любые времена.
В пустынном небе одиноко грому,
В сожженной почве сохнут семена.
Герой погиб. Горацио, как брата,
Он обнял… и погасли всплески глаз…
Но тело одинокого солдата
На щит вздымает храбрый Фортинбрас.
«Один не воин в поле…» - тот,
Кто первый произнес сей перл известный,
Был трус, хранящий свой живот,
И лицемер, к тому ж еще, бесчестный.
Кто он? Могло быть так, что в ходе боя
Погибли все, остался только он.
И, видя тьму врагов перед собою,
Подумал: « Я один – их легион.
Нет, я не трус, я просто осторожный.
Мое благоразумие легко понять:
Ну, если рассудить, то разве можно,
Чтобы один солдат побил всю рать?»
И поднял руки осторожный воин,
К врагу ушёл, чтобы ему служить.
Они ж решили: парень не достоин
Без чести и лица на свете жить.
Убили, так как здраво рассудили:
«Нет, нет, не воин в поле этот вот!»…
Такие «умники», конечно, жили.
Да и сейчас ещё немало их живёт.
Земля ж хранит немало храбрецов.
Они в бою перед врагом не отступали,
И глядя смерти собственной в лицо,
Шли в одиночку в бой. И побеждали.
И погибали, жизни ставя точку,
Успевши страх врагу внушить.
Но каждый из героев-одиночек
Остался в памяти потомков жить.
|
Выправить бы его...
С уважением.