«Главное в жизни — устроиться,
Место найти, приспособиться,
Каждый сам за себя,
Если не смог, ты квашня», —
Громко, настойчиво, с жаром,
Учит меня уму-разуму Лара.
Длинные у Лары коготочки.
Острые у Лары локоточки.
Здесь, в подземелье метро,
Приступ некстати клаустрофо-
би-и — сердце заблеет. Боязно.
В тон грохотанию поезда
Лара напутствует: «No pasaran».
Лоб направляю аки баран
В створки открытых дверей,
Ну же, давай, скорей!
Не пошатнётся людская стена,
Единодушна к пришлым она.
Вместо лазеек, спасительных квот,
Дядьки какого-то круглый живот.
Сжав кулаки, иду напролом:
«Я не квашня, я дуболом!»
С нежной грустинкой меня отстранив,
Дядька вздыхает, а с места ни-ни.
Двери закрылись. Лара в припадке:
«Что ж ты позволила…так…на лопатки!
Надо стараться, хоть расшибись.
Поезд подходит. Смотри и учись».
Двери штурмует Лара нахрапом,
Охнет стена, как расколотый атом.
Длинные у Лары коготочки.
Острые у Лары локоточки.
Младенцу привольно до выхода в свет,
Знает об этом место-послед.
Мёртвому впору его домовина…
Только живого давит теснина.
|
На бескрайний и нетронутый простор
Мегаполиса свинцовую неволю
И влиянье всяких офисов-контор.
От локтей и коготков освободиться
И со стадностью расстаться не юля,
Перестав при этом думать, что синица
И взаправду чем-то лучше журавля.