Ох, стрекочут! Ух и черти.
День весь спят, а ночь поют!
По настроят, по начертят...
Дом, деревню и уют.
Цикады стрёкот. Стук откуда?
Ларец с иглой не так звенят,
как хоботок об яйцеклад...
Какое девственное чудо.
Их кант от трения и жилка
сродни скрипичному смычку.
Должна же, Конику быть пилка.
Если Кобылка ко Сверчку...
Голубокрылая - Кобылка?
Интересно, кто такие?
О любви признаться пылкой,
может Триперст - Секстании,
шлёт и скачет со всех ног!
Прилетели ночью скрытно.
Как много чувственных здесь нот!
Кто на старенькой открытке?
Парус, трели, юг и пристань.
Уносит к солнечной Тавриде
в перепляски с пересвистом,
с обыкновенною Акридой.
Стрекочут песнь, им нипочём,
зеленчукам и тем травянкам.
И думать больше, ни о чём!
Гадать отправляюсь на полянку,
пред перелётной саранчой...
Кузнечик певчий, или серый?
Степная Дыбка, Пипохвост,
или Триперст, но очень смелый.
Её улыбка. Он прохвост.
А вот Прыгунчик и Сверчок.
Он полевой или домашний?
Степной Толстун ли Зеленчук,
кто услаждает слухи наши?
Как отличить, узнать иначе,
ужель, Трубачик тихо плачет?
Медведь - на ухо наступил,
а трели слились их, тем паче...
Медведка - чары распустила?
Вот и славно! Ох и дивно!
Как поют! Оркестр и только.
И песнь стройна, и дух привольный.
Я их по крыльям разгадаю.
и по звуку, право слово.
Непонятно, как летают?
У кузнечика - засовом
крыло левое - над правым.
У сверчков - наоборот,
Дело плёвое, ребята,
вот и весь круговорот.
Ночь. Какие ещё крылья?!
Днём смотри своих стрекозок,
или как там, опер мыльных,
этих козок... до морозов.
Травянку с бодрым Кузнецом.
А хоть Кобылку у Медведки.
Ах, не дружат две соседки?
Ай, Прыгунчик! Молодцом!
За Секстанию сразиться,
пой, Трубачики окрест.
Потому им, и не спится.
Бой кулачный за невест.
Свой Титаник – Татиане,
без обмана трёт о кант
до Титана, без изъяна!
Все трубят. Идёт отряд.
Влюблённым кажется, поют.
Врагам - заслон и метка края.
Но образуют громкий звук,
их песни разные из рая...
Старше, разве что, стрекозы,
ливни, молнии и грозы...
Динозавров ещё нет,
мир без скрипок и людей,
без театров и сонет,
без любви, героев, змей...
И лишь хищные Титаны,
велики (сравнить - моголы).
Голод, холод, шарлатаны.
Напоминают... Богомолы.
Песню старых, древних лет,
когда готовили обед.
Котёл уж плещет, рынок плачет,
цена на мясо обвалилась!
И саранча потоком скачет.
На то и быль, и нам не снилась
площадь древняя, котёл,
какое лакомство в Багдаде!
Ликует стая. Все в награде,
и нескончаем тот мешок!
Притих, трепещет у партера,
пьянит кипящий душу шок...
Смычок коснись! Смертельно ложе.
И пусть не гложет об одном,
споют за нас другие, позже.
Ах, эта ночь! Рассвет постыл,
оркестр замер. Он застыл,
пред Саксе-танией и взмах...
Крыло уж медлит, оно тает,
растаял звук и капля солнца,
коснись пылающего донца...
Прощанье публики «на-ах!»
А ум, по-прежнему мечтает.
И не познать бы дальше сказки,
багдадцев плавились ли маски.
Пожар любви, земные трели.
На дыбу! Юности певун.
Пылают, что же вы хотели?
Степные Дыбка и Толстун.
Жар пышет даром под котлом,
сачок их ловит в жирном масле.
Торговец щедрый в золотом,
один на свете этом счастлив!
На блюдо сыплет угощенье,
под золотистою обжаркой
отпустит радостно прощенье
на чернь узорчатой чеканкой...
И о халаты - пальцы чёрны,
и жир течёт по бороде,
ветрило свежий дул никчёмный,
товар и вольный, и ничей,
под вой, базарной голытьбе,
в той дикой песне, саранче!
Лицетворенье звуков мирных,
и человечества от Рода,
о книге Красной, прямокрылых.
Об украшении природы.
О любви, о море счастья,
без ненастья и без горя.
Нет пока рыбацкой снасти.
Нет корыта, нет и моря...
Песни первые, от донца,
- веси наши, города -
их луга залиты солнцем!
Пусть звучат они всегда.
В полдень пение Кобылок,
в вечер песни Кузнецов.
Жар любви их будет пылок,
Коник, трели, вечный зов.
И пылкой юности певун,
и Жанна д,Арк - степная Дыбка,
и Галилей - степной Толстун,
и Саксетании, улыбка...
Вот стрекочут! Приведенье?
Вышел-то, на пять минут.
Фу-х! то Божье наважденье,
пусть поют себе, поют...
|
