.
Я многих провожал…
Друзей..., врагов….
Знакомых…, близких и родных.
Иных….
Кого надолго отпускал,
Кого далече.
Кого, чтоб душу не калечить,
Привязывал коротким поводком
Я только лишь затем,
Зачем хозяин добрый
Не хочет расставаться
С псом своим любимым.
Только и всего….
Но среди всех потерь
Есть имя для меня одно,
Что до сих пор тревожит
Дух мой и покой,
Хотя… одно другому не поможет,
Как не сможет зрячего найти слепец,
Как нищему не бросит злато злой купец….
Она ушла….
Последней дверью хлопнуть не посмела.
Иль не захотела громко уходить,
Как обещала мне когда-то,
Когда мы счастье на двоих ещё могли делить.
Она ушла….
И нет теперь причины веской
Волненьем душу бередить,
Как делал в той поре я не совсем далёкой,
Когда мне повезло её любить.
Она ушла….
И все погасли краски…
Сомкнулись грани…
И теперь одно занятье для меня –
Ждать вечер Страшного суда….
Она ушла….
Мой вздох глубокий уж не в силах
Гранита памятной поднять тяжёлую плиту,
Чтоб свет пустить, и звук, и запах.
Прощальную свою ещё смогу сплести для мира оду.
Но пусто здесь среди соседей милых,
Которых разные уж не тревожат чудеса.
И тихие шаги, и шелест платья, и кротких вздохов звуки,
И тихий редкий плач, и неуместные смешки.
Мне светлую картину больше не сплести
Из той негромкой, но навязчивой возни мышиной,
Что шустрые хвостатые соседи завели
Под корневищем у моей сосны;
И сцену не сыграть теням на рисовом экране
Коварного китайского театра….
Здесь все они лежат с немым вопросом,
Разинув широко свои оскаленные рты,
И подпирает каждый своё небо
Двумя провалами тяжёлой пустоты.
Став Тенью среди них,
Мне предстояло помнить дорогу в мир иных….
Они – мои доверчивые судьи,
Безмолвны и бесстрастны,
И, по положенью тел, наивные слегка;
И каждый раз, когда на суд их приносил
Потраченные временем истории мои,
Они, приличье соблюдая,
Неловким шорохом песочным
Скоблили слух мой тленным своим словом,
Как будто тронула их суть до слёз сухих,
Иль вновь пустую грудь заставила страдать.
Но стоит только отвернуться мне,
Как по кладбищенской земле
Разносятся знакомые стенанья, вздохи –
Ах, какая благодать кости ближнего глодать….
Я благодарен вам за ваш не слишком строгий суд,
За ваш покойный трепет,
За то, что делите со мною тут
И тишину, и скорбь,
Гранит, песок… не очень чистый.
За то, что не дано вам больше знать,
Что будет после.
Вы все остались в прошлом,
Без сил исправить хоть бы миг один.
Но есть ещё в запасе время у меня,
И под размеренный тяжёлый маятника шаг
Пойду на тихий твой певучий голос струнный,
И вновь поднимется перо, и ляжет на бумагу
Секрета след от тысяч каракатиц:
Зашелестит листва
Под равнодушными девиц ногами,
И птицы громче запоют,
Чтобы не страшно было умирать
Тому, кому пришла замена,
И на уснувших берегах реки
Вместо тумана выпадут цветы,
Что были звёздами до утренней зари.
С тобой сольюсь в экстазе,
И тихо зашелестит песок,
И колко грянет свет вокруг
Словно хрусталь, расколотый на брызги….
Но срок настанет....
Образы уйдут,
Как запах со стола…,
Тяжёлый, винный.
Словно с повинной,
Голову склоняя,
Придёт родня,
Закончит пир,
И вновь уйду от вас,
Чтоб возвратиться ночью,
Слезой израненной моей сосны….
20.12.14. Rīga, Mežaparks.
|
