Пройдут века и мир забудет,
Боль наших Душ и горечь судеб.
Всего того, что было в свете
На преогромнейшей планете:
Страданье, что в войне копилось;
Ненастья; грусть; короновирус.
Разливы рек и дамб прорывы,
Фашистских бомб глухие взрывы.
Как реки вплавь «брала» пехота;
В три смены люди шли работать.
Как голодали, всей страною,
За свой народ, дрались стеною.
А после, поддавшИсь напасти,
Страна распалась, вдруг, на части.
И мы в глаза глядя друг-другу,
Рядим – кто круче. С перепугу:
«Есть у меня, вот глянь – заводик»,
«А у меня есть – пароходик»;
«А я. Вы только посмотрите –
Могу в Европу, сразу, выйти».
«Мой танк, всех остальных - покруче»,
«Да что за бред. Ведь мой – получше».
«А я. А мне. Гляди. Я сразу».
Где ж подцепили мы заразу,
Что сводит с Разума так быстро:
Людей, чиновников, министров?
Вот как, скажите мне на милость –
Такое вот в башке – включилось?
А годы ведь - летят так скоро,
Они смахнут крупинки вздора.
Чтоб мы опомнившись, взглянули,
Как нас враги, легко, надули…
Через полтыщи лет, примерно,
О нас и вовсе, скажут – скверно.
Мол «победив – раздрай включили
С чего ж? Они – ведь дружно жили».
И будут в классе, историчном,
Всем объяснять, что «дело в личном -
Ведь жадность, малость, подкосила
Народ, забывший, в чём же - сила».
Сведут к абзацу век наш – странный,
Распишут ёмко, не пространно…
Так что ж мы жадненко, с урчаньем,
С упорством диким и ворчаньем
Всё бьёмся лбом, как прежде в стену,
На пол роняя – пот и пену?
Когда ж поймем, смахнув личину –
Кто враг, кто друг, кто дурачина?
И заживём – как просто – люди?
Когда ж уже такое – будет?
|
