1.
Чуть тронулся состав. Пошли вагоны
наматывать чечетку перегонов.
Три красных фары в переходняке
ушли в вираж. В платформенном ларьке
грудастая кемарит продавщица,
как дирижабль, опущенный в ангар
решётчатый. Круги замёрзшей пиццы
спят за стеклом, негарантийный дар
вокзального буфета ресторана,
пятнистого от штукатурки драной.
Он сам закрыт на санитарный час.
В ампирный стиль вокзал провинциальный
в печали весь совсем не специально,
с последней электричкой разлучась.
2.
Троллейбуса пустая остановка
изогнута, как снежная подковка.
Вдоль крыш мерцают светлячки огней.
И мрак внизу роится от теней.
Недолго ждать пришлось, что очень кстати,
как подошёл рогатый исполин.
Шипя открыл три створчатые пасти,
легко сглотнул, и музыкою шин
продолжил бег в свою ночную смену.
Он любит, как артист, свою арену
столбов сети контактной вдоль снегов.
Романтика в нём дышит в каждой ноте
реклам-бортов. На бреющем полёте
скользит с искрой по стали проводов.
3.
Последний день декабрьский на исходе.
Поговорим о жизни, о погоде.
О том, о сём. Теперь куда спешить?
Осталось ждать, надеяться и жить.
Поймёт ли кто, как снег отвесно падал
на гололёд бугрящихся дорог?
Как замерла строителей бригада
на этаже и вышла на порог?
Смотрели вверх и в даль огней куда-то,
где города роились автострады.
Казалось бы, ну что им из того?
А это был чистейший снег столетий.
А это был день от творенья третий.
А это был шанс видеть волшебство.
31.12.1999 / 28.11.2019
|
