Радость моя! Не печалься цветной круговерти…
не изнывай в ожиданье шагов до темна….
Жизнь необъятна…, потери и грусти полна….,
но.., на Земле нет, родная, дыханья без смерти...
Все иссыхает, все вянет.., становится - прах…,
но, ведь ты знаешь особенность сердца, что любит -
вечное в нем не изведает тленья! … и страх
семя весенней надежды его не погубит...
Здравствуй, голубка! Встречай меня, нежно шепчи-
как ты соскучилась, ласки моей ожидая...!
...Осень врывается, в трубах печных завывая...
Двери открой мне, вернулся к тебе я, родная!
...Пусть, хоть дождями… хоть ветром, дрожащим в печи…
Все… все пройдет… все протесты… и бунт… и война…,
будет над миром царить белизны тишина...
...Вспомни тогда, как у самого края земли
тонкие грел я.., озябшие пальцы твои...
Радость моя! Ненаглядная сердцу отрада,
где мы с тобой, в мирозданье каких переправ,
будем летать, разноцветными ветрами став?
Пусть для других это будет – печаль листопада...
Дети же, дети наивные будут им рады…,
лица счастливые к самому небу задрав!
|
Пробурчал Борман.
Штирлиц внимательно изучил текст шифрограммы и уточнил:
- Нет! У Кэт всегда под текстом стоит точка. Это Серебровская!
.