Порою хам, но всё-таки эстет
и это ни прибавить, ни убавить.
Я нарисую свой автопортрет
когда-нибудь, пусть мёртвыми губами.
Учиться жить, учиться умирать…
Но вечность, где нет времени и смысла,
с надгробных плит стирает имена –
все эпитафии и числа.
Ломать и строить, и опять ломать
с какой-то яростью, но главное: с надеждой,
воспринимая жизнь, как сопромат,
который крутит-вертит, гнёт и режет…
искать в законах и любви подтекст,
писать то жалобы, то благодарный отклик,
зайти в кабак и выразить протест
заказом: «Без закуски – литр водки!»,
искать слова, найти и не сказать,
вернуться, чтоб опять уйти навеки
и объяснять всё это, объяснять
себе, попутчику, бездомному калеке,
забыть и вспомнить, и опять забыть,
жить, веря в бесконечность интервала,
справлять нужду там, где лежат гробы
или в тени большого пьедестала,
найти и выбросить, найти и потерять,
опять найти, свернуть с пути и падать,
вопя во тьму минорный звукоряд:
«Пойми, прости, я так хотел знать правду!»,
взлетать и падать, и опять взлетать,
неважно как – орлом или фанерой,
пускать слезу размером в пять карат
за столиком зачуханной таверны,
пытаться правду отделить от лжи,
чтоб тут же встать на сторону последней,
писать стихи, как водится, в тиши,
навязывая миру свои бредни
и как всегда зависеть от других,
хоть презирать общественное мненье,
но всё равно считать за дорогих
грядущее в косичках поколенье.
|
