Петляют по сердцу тропинки шрамами.
Ходили ими деды и легли
Под чернозёмом, что пахали, среди глин,
Укрывшись южными степными травами.
Сшивает тёрном узловатым лоскуты
Груди моей божественная древность,
Суть шорохов и запахов деревни,
Кивотов инкунабулы листы.
Соломы крошево на пашне подобрав,
В нём прах свой будущий предвижу, а не силос,
И где бы кости мои после ни пылились,
Мне место здесь, всё остальное - кенотаф,
Со стариками в единеньи вижу божью милость.
|