XI
И снится странный сон Татьяне.
Ей снится, будто бы она…
Томится в сладостном обмане –
В царя Султана влюблена.
Но злая баба – Бабариха
Им строит козни без конца,
С подружкой давней поварихой,
Им крутят фигу у венца…
Мол, не дадим родить зверюшку:
Мыслишку даже не лелей,
И почесав когтями брюшко,
Вдруг… перед Таней Елисей
В медвежьем облике…ей-ей!
И одержимо ржет над ней.
XII
А дальше, и того страшнее…
Татьяна, в страхе отстранясь,
Став личиком еще белее,
К дубочку тихо прислонясь,
Кота увидела – Баюна:
Русалку на руках качал,
Хоть девица совсем не юна –
Не умещалась на причал,
Хвостом, хлеща кота по морде:
– Ну, где же кружка, жду ответ?
А он стоял как на скейтборде,
И плакался в ейный жилет.
Мол, это Пугачев – прохвост,
Её к разбойникам унес.
XIII
Дышать, Танюшенька, не смея,
Ускорила поспешно шаг,
Но глядь, Дубровский, крутит змея,
Вкруг торса, как заправский маг.
И вопрошает: – Ты ль писала?
Не отпирайся, говори!
Донос на Женьку составляла,
Что мол, тебя он охмурил?
Пытаясь отскочить в сторонку,
Чуть не наткнулася на нож,
У юноши, что в оборонке,
Держал его и был пригож,
И от злодея деву спас.
Дубровский тут же …врезал газ.
XIV
Татьяна в лес, а он за нею,
Но в яму провалился вмиг,
Её ж схватил Руслан за шею,
Исторгнув еле слышный крик.
– Не бойтесь, милая девица,
Я не обижу вас ничем:
Вам что-то страшное лишь снится,
Проснетесь, все пройдет, затем,
Рассветный луч подарит радость,
Вернув ваш сладостный покой
И озарит святую младость…
– Ну а теперь за упокой, –
Прервал блаженство Черномор,
И вынес страшный приговор.
XV
Упала в снег Татьяна с криком…
Ее хватает и несёт,
Но бороду злодею лихо,
Балда, вдруг рубит, и поёт.
– Ты спасена, не бойся, дева!
С гнильем короткий разговор.
Чертей извел я столько, эва,
Болоту вынес приговор.
Без чувств лежала христианка,
Когда явился тут Кощей: –
Очнись же, барышня-крестьянка,
Я твой желанный Алексей.
Отдайся мне и твердо верь –
Открою в счастье твоё дверь!
XVI
Опомнилась, глядит Татьяна:
Она в каком-то казино;
За дверью крик и звон стакана:
«ТРИ КАРТЫ!» – слышится сильнО.
– Уймитесь, Герман, у канавки,
Вас Лиза ждет уже давно,
А Таня вам лишь для забавки,
И без сознанья, как бревно.
Все расплылось вдруг... за столами,
Сидят чудовища в рогах,
И вьется черный дым клубами:
Лай, хохот, пенье, свист и крах…
Всяк указует на нее,
И все кричат: мое! мое!
XVII
«Но что подумала Татьяна,
Когда узнала меж гостей –
Героя нашего романа!
Того, кто мил и страшен ей.
Минуты две они молчали,
Но к ней Онегин подошел
И молвил:- Вы ко мне писали,
Не отпирайтесь. Я прочел»
Проснитесь же, моя принцесса!
Теперь другой я, верьте мне.
И боле не крутой повеса,
Живя в себе, а не вовне.
Она проснулась, вскрикнув: – Ой!
Не совладав сама с собой.
|
