В чехол гитару, на плечо и – прочь подальше от панельных душегубок…
где мир расплывчат, как мираж, и хрупок… где свет фонарный пожирает ночь…
Чудес не жду. Под перекличку трав, растущих у обочины прогресса
из сонного полуночного леса ко мне не выйдет козлоногий фавн
на звук скребущей по ладам струны, мол, кто таков и, дескать, чем обязан
лишением спокойствия экстаза, завёрнутого в самокрутки – сны.
Всё скучно, прозаично – дело дрянь. Давно ушли в подполье духи леса,
изведенные бесами прогресса… Остался крест тоски да будней рвань.
Нет, я – сродни индейцу. Делавар. И мне до смерти суждено остаться
заложником бетонных резерваций, вдыхающим прогресса перегар.
Июльской ночи плотная вуаль от глаз лихих укроет дикий остров,
с которого я слышу вздохи монстра, с души живьём снимающего скальп.
Расклад таков, что перспективы нет. Ну, разве что преставиться до срока.
Ведь я уже давно - трофей в тороках судьбы… уже шестой десяток лет…
Я жил и был тому безумно рад, бюджетно мал и скромен был мой райдер.
Мне счастья трафик урезал провайдер, тот самый, Бог, до пары мегабайт.
Струна соврёт, зато строка – ни-ни… и голос… голос на полтона ниже…
Сознанье не грызут сомненья – мыши… Но, мегаполис дует на огни
окон… неоспоримо и фатально, неся в себе заряд суицидальный,
скрывая свой характер криминальный, в ночи сжигая рукописи – дни….
Крылом заденет душу птица – грусть, напомнив, что покой – не по карману.
Я слышу зов настырный бантустана, он ждёт меня и я в него вернусь,
чтоб завтра путы вновь порвать и – прочь, подальше от панельных душегубок…
где мир расплывчат, как мираж, и хрупок… где свет фонарный пожирает ночь…
|
