В стоунхенджах пустынных
собак уж давно не видать,
Поисчезли куда-то
добрейшие грустные псы.
В альбионы, наверно,
пустились они погулять
По лугам, отсыревшим
от утренней свежей росы.
По траве, словно волки,
собаки рысцою бегут,
Удивителен их
молчаливо-задумчивый бег.
Рассыпается каплями солнца
цветастый салют.
На туманной реке
силуэтом чернеет ковчег.
Полыхнуло из тучи
внезапной и мощной грозой.
И разверзлись сильнейшим
дождём проливным небеса.
Прекратил свою песню
в соседнем лесу козодой,
Вместе с ним поутихли
и птиц, и зверей голоса.
Сбились в кучу собаки
на ставшем вдруг морем лугу,
Пропитались водою
наверно, до мозга костей.
Но гроза вдруг ушла,
им оставив на память дугу
Яркой радостной радуги…
Тихо без неба страстей…
Отряхнулись собаки
и дальше продолжили путь,
Козодой оживился
на ветке в сосновом лесу…
Написал этот стих
и спросил себя: в чём его суть?
А ни в чём.
Попытался воспеть я природы красу…
Ноги в тапки засунув,
на кухню я молча прошёл.
За окном мокнет
стая голодных бродячих собак.
На душе стало грустно,
но в целом-то всё хорошо...
Да ещё если знаешь,
что в кухне в шкафу есть коньяк...
|
