Отступая от прозы, свободой дышу.
В ассонансе звучит воля.
В нём расходится мрак, прекращается шум,
наполняя эфир болью.
Не услышать её никогда никому,
если строки поют сладко.
Мне со взвинченных петь не пытайтесь трибун,
что всё в жизни моей гладко.
Я себя собирал на тернистых путях
по крупицам, чтоб стать камнем.
Это кровь не моя. Это кровь на локтях,
что толкали меня к краю.
Я простил и забыл. Отпустить не смогу
им грехи. Не в моей власти.
Кто-то спросит меня: Что желаешь врагу?
Я отвечу ему: Счастья.
Зла в себе не коплю. Мне не жаль никого,
кто от собственной сдох желчи,
кто не смог проглотить в горле сдавленном ком.
Мне такому помочь нечем.
Жалость не для меня. Мне не нужно плеча
и жилетки для слёз пьяных.
Их отдайте предателям и палачам,
в день, когда шкуру с них стянут.
И когда диким криком порвёт небеса,
отразится их вопль эхом,
я пойму: подлецам вырывают глаза
из глазниц и зальюсь смехом.
Без злорадства скажу: От жаровни такой
запекаются вмиг ноздри.
Кто стоит перед огненной пропастью той,
о прощеньи молить поздно.
Я простил и забыл, но не смог отпустить
им грехи. Не в моей в власти.
Если грешника ад пожелал проглотить,
значит быть ему в той пасти.
|
Красивого дяденьки... Прошла красота, фреска потрескалась от пересыхания...
