Твои неумолимые глаза прозрели все безбрежности момента. Попытку дерзкого эксперимента венчали золото и бирюза. Но станет кровью ясная слеза, завязанная разовьётся лента. Борьба неимоверного Винцента, над нами ты — нависшая гроза. Перегоревший красочностью гений, ты зарево нездешних достижений, небывшее замысливший Ван-Гог. Самоубийца будет верен часу, но встретит на лице твоём гримасу тобой владевший сумасшедший бог.
(Алексей Сидоров. Ван-Гог)
С любовью Винсенту
В пустынных коридорах галереи
пытаюсь отыскать
твой яркий след,
по венам моим кровь бежит быстрее
у «Красных виноградников в Арле» –
захватывает душу буйство цвета,
и твой мазок,
как пёрышко, летит, -
к нему потоки солнечного света
притягивает мощный вектолит! Ван Гог –
бесславный пионер модерна,
непонятый, непризнанный герой, -
ревнители искусства лицемерны
и к новизне безжалостны
порой…
Прости спесивость критикам салонным
их непристойные и едкие смешки –
талант людей
кромсая по шаблонам,
на Божий дар они цепляют ярлыки.
Так повелось на этом свете –
очень рано
твоей ментальности прорезался росток,
алмаз величия невзрачен без огранки,
и столько ждать, конечно, ты не мог –
с упорством гения писал свои картины.
И должен был пройти
почти что век,
чтоб среди сонма творческой рутины
их уникальность смог увидеть
человек.
Нет, Мастер, нет,
печаль не будет вечной!
Смерть озареньем можно превозмочь –
в твоих шедеврах будет безупречной
в мерцанье звёзд твоя живая ночь!
Послесловие:
Согласно свидетельству Тео, брата художника, последними словами Винсента Ван Гога перед смертью были: la tristesse durera toujours – "печаль будет длиться вечно"
Картинка — репродукция картины голландского художника-постимпрессиониста Винсента Виллема Ван Гога«Звёздная ночь» (1889 г.)
* «Красные виноградники в Арле» — картина Винсента Ван Гога, долгое время необоснованно считающаяся единственной проданной при жизни художника живописной работой. Картина была написана во время пребывания Ван Гога в городке Арль на юге Франции в 1888 году.
MACHETE – Смотрю На Небо, Как В Окно
* * * Пускай меня простит Винсе́нт Ван-Гог за то, что я помочь ему не мог,
за то, что я травы ему под ноги не постелил на выжженной дороге,
за то, что я не развязал шнурков его крестьянских пыльных башмаков,
за то, что в зной не дал ему напиться, не помешал в больнице застрелиться.
Стою себе, а надо мной навис закрученный, как пламя, кипарис,
лимонный крон и тёмно-голубое, – без них не стал бы я самим собою;
унизил бы я собственную речь, когда б чужую ношу сбросил с плеч.
А эта грубость ангела, с какою он свой мазок роднит с моей строкою,
ведёт и вас через его зрачок туда, где дышит звёздами Ван-Гог.
