Я приехал надысь порыбалить
Да послушать русалок в ольхах.
И постигнуть, уж тут не убавить,
Достоевскость в лихих петухах.
Вот качаю я хриплой "лягухой"
Переклеенный старый "Нырок".
Только слышу натруженным ухом
То ли стон, то ли струй говорок.
Там, где солнце сквозь рябь озаряет
Затонувший зимой автозак,
Кто-то в белом, с трубою ныряет.
И на сушу не выйдет никак.
На "Нырке" я, на полунадутом,
Мигом бросился в пены реки.
Быть спасателем, знаете, круто.
Да и медь дорога', чуваки.
Ну, подгрёбся, и что же за диво.
На капоте, с большою трубой,
Сам Архангел легко и красиво
Загорает, довольный собой.
Розовея похмельною миной,
Вопрошаю - Могу ли помочь?
Пусть нырну, но тебя не покину...
Отвечает - Поди-ка ты прочь.
Де, таких вот, что лезут как мухи
Я две тысячи лет не люблю.
Затыкай поросячие ухи.
Щас просохну, да как вострублю...
Вострублю над скупою природой,
Над пустыней бездушья и зла.
И над той человечьей породой,
Что от Бога когда-то была.
Вострублю над убогим бессильем,
Над желанием жить за стеной...
Затыкай свои уши, Василий.
Будешь Ноем, но чур не заной...
И поплыл я, в резину обутым,
По вдруг ставшей чужою реке.
На заклеенном, полунадутом,
Словно жизнь моя, братцы, "Нырке"...
|
