Не помню уж теперь в какой войне…
Я, как всегда, геройствуя на деле,
Готов в разведку. Жду ядро в стволе.
Пушкарь палит, но мажет мимо цели.
И вот, я залетаю в молоко.
Ну, то есть, в некий город вне мишени.
Взял языка. Пытаю: «Кто таков?»
И тот, представьте, кается: «Я гений».
Легко вообразить мои сомнения
Грожу ему, что уши отверну.
А он мне говорит: «Мы все тут гении.
В такую вот, попали вы страну».
Встречал я, разумеется, безумных,
И сэкономив пару оплеух.
«Ну-с, - говорю. – Наш сын ошибок трудных?
Доказывай, что парадоксам друг".
А он и рад. Почти пускает пену.
Ведет меня в какой-то местный клуб.
Немедля забирается на сцену,
И надрывать, давай, стихами пуп.
Но я не понимаю, ни бельмеса.
Скажите, как, не зная языка,
Отведать ягод творческих процессов,
Чтоб отличить творца от чудака.
Вдруг он закончил и… Поверьте, право!
Букет цветов вручает сам себе.
Аплодисменты бьет. Кричит: «Бис! Браво!»
И туш себе играет на трубе.
Я сроду не видал подобной хрени,
За ухо вновь схватил его, грубя.
Он мне в ответ: «У нас ведь каждый гений.
И значит, превозносит сам себя.
Нет публики. И взяться ей откуда,
В стране такой, где всяк себе кумир,
И Заратустра сам себе, и Будда,
И где другой кумир ему не мил?»
И он не врал. Хоть трудно взять на веру,
Но в той стране все гении подряд.
Да я и сам усвоил их манеру.
Ура Мюнхаузену! Браво! Бис! Виват!
|
