МОЯ БОГЕМА
(по Артюру Рембо)
Я шёл, в карманы брюк засунув кулаки;
пальто на мне сидело идеально.
Любимцем Музы был вполне реальным,
и о любви мечтал невзгодам вопреки.
Дыра зияла на единственных штанах.
Шёл мальчик-с-пальчик, в облаках витая,
со звёздами бесед не избегая
и размышляя о грядущих временах…
Улечься б на обочине дороги,
вести с бесплотной Музой диалоги,
росу со лба стирая и щеки,
и подводя печальные итоги,
тянуть, как струны, тонкие шнурки,
прижав к груди худые башмаки...
ПРОХОЖАЯ
(по Шарлю Бодлеру)
Она навстречу шла средь уличного гама;
вся в чёрном цвете – видно в трауре была.
Чуть приподняв подол одной рукою, шла
по улице изящною походкой дама
с осанкой строгою и ножкой, как у статуй.
И я, чуть вздрогнув, пил её безмолвный взгляд
(когда она его вдруг бросила назад),
желанья полный и отчасти жутковатый.
Как жгучей молнии удар во тьме ночной!
О, незнакомка! Что ж ты сделала со мной…
Твой тайный взгляд пообещал мне возрожденье.
Увижу ли я в будущем твои черты?
Иль это было только смутное виденье?
Как я б тебя любил! И это знала ты.
ЗЛО
(по Артюру Рембо)
В то время как из жерл пехотных пушек
взлетают в небо красные плевки;
солдат погибших ввысь взмывают души
под короля притворные зевки.
В то время как в бесформенные груды
безумство превратит сто тысяч тел,
лежащих на полях сражений всюду,
Природа спросит: есть ли злу предел?
В то время Бог, смеющийся над златом
церквей, где воскуряют фимиам,
поют осанну - предаётся снам…
Проснётся он, когда под чёрным платом
в храм матери несчастные в тоске
придут с грошом, завязанным в платке.
|
