Богохульствовал он, а она
Обнимала привычно ребенка,
В своем счастье и горе одна,
Рассыхаясь и лопаясь звонко.
Он не верил ни ей, ни ему,
Все искал аналогий со злом.
Проклиная пустячность свою,
В темноту, с неразглаженным лбом,
Убегал и топтал тротуар
Попирая созвездья плевков,
Городской пробивая туман
Кистенями придуманных слов...
Постарев - возвращался к утру
И робея читал ей об ней
Еще теплое, в липком поту
Отдыхая меж плоских грудей...
Он рубаху сегодня прожег
Папиросой, а может быть пулей,
Он хотел умереть, но не смог
Не проститься...
Страдая, тоскуя
Прижимался губами к руке
Обнимавшей чужого ребенка
На горбатой иконной доске
Византийской, облупленной, тонкой...
Разбудив у иссохшей груди
Не мальчонку, а лучики света
Несказанного, петли тропы
Осветившего хитрые, где - то,
Где по свалке дурацких стихов
Он гуляет с лампадой горящей,
Вспоминая значение слов
И желание быть настоящим...
Иногда превращаясь в труху,
Иногда из трухи возрождаясь.
В неохватное в Красном углу
Неземное, святое влюбляясь
Бесконечно и честно,
Опять...
|
