Благоуханный сад дождём умыт.
Гроза совсем недавно отшумела
и где-то в отдалении гремит,
над горизонтом мечет молний стрелы.
По саду стелется ночная мгла,
и влажный ветерок на листья дышит.
А вот и дом, в котором ты жила…
Не постучаться ль, вдруг меня услышат?
Таинственные тени на стене
лежат недвижно.
Мокрые ступени.
Здесь всё давным-давно знакомо мне;
знакомы и причудливые тени.
Зарница вспыхнула.
Далёкий гром
донёсся низким приглушённым звуком.
Я вспомнил, как гуляли мы вдвоём
и я держал твою лебяжью руку.
Луна и звёзды…
Воздух свеж и прян,
стекали с липы капли дождевые.
В ту ночь с тобой был я от счастья пьян,
казалось мне, что может быть, впервые…
…Похоже, в этом доме не живут,
да и в саду заметно запустенье.
Так где ж теперь твой нынешний приют?
Направь меня к любимой, Провиденье!
***
В ночь летнюю, поднявшись по ступеням,
я постучал в обшарпанную дверь
в тревоге и мучительном сомненье:
живёт ли в доме кто-нибудь теперь?
Стоял у двери, кроткой грусти полный,
и ждал увидеть прежнюю тебя;
твоих волос каштановые волны,
которые я вспоминал, скорбя
о нашей продолжительной разлуке;
и твой гипнотизирующий взгляд;
и эти беломраморные руки…
Я целовал их много лет назад…
А ты с улыбкой благосклонно-томной
смотрела в сад, к окошку прислонясь.
Там липа наша в уголке укромном,
на солнце после дождика лоснясь,
звала к себе: присесть под сенью кроны
на мне уже знакомую скамью.
Галдели беспокойные вороны,
а я держал в своей руке твою.
Ты долго слушала вороньи склоки
и обернулась, и сказала мне:
– С тобой, мой милый, мне не по дороге…
И солнце вдруг погасло в вышине…
Немало лет прошло, и я у двери
вновь с новыми надеждами стою.
Нет в доме никого…
Но я не верю.
И сел под липу на ту самую скамью…
|
*
Но у Элисбарыча на Юру нюх.