122
Шла Аталанта из леса к отцовской повозке,
Думая разные думы о злом кабане,
А за спиной затихали дядьёв отголоски,
Коими был Мелеагр недоволен вполне.
«Но почему у геронтов несносные нравы,
Вижу, что с гнилью у многих из них языки,
Грубые речи бывают опасней отравы,
А вот амбиции старых мужчин велики!
123
Знают они, незаслуженной станет награда,
И не пойдёт эта кража бесстыдникам впрок!
Мне непонятно, зачем им бесчестие надо,
Если идут по одной из последних дорог?
Пусть остаётся добыча моя в Калидоне —
Он больше всех пострадал от копыт и клыков!
Важно, что я поразила убийцу в погоне,
Правда о том будет жить очень много веков!»
124
Тронула дева поводья в раздумьях о краже,
Кони направили к дому лесничего ход,
И постаралась она позабыть о пропаже,
Веря, что людям о вепре расскажет рапсод.
Знать бы, что ждёт впереди и оставлено сзади,
То поступал бы народ по-иному тогда,
Может быть, к счастью чьему-то иль к личной досаде,
Не приходила бы часто на Землю беда.
125
А возле мёртвого вепря случилось несчастье —
На Мелеагра напала с мечами родня,
Что избежала в опасной облаве участья,
Но оскорбляла девицу, бесстыдно браня.
Вскоре к убитому зверю добавилось двое —
Честь Аталанты сумел отстоять аргонавт —
Братья царицы лежали недвижно на хвое —
Так пострадали они от своих же неправд!
126
Умный царевич, усовестить дядей стараясь,
Там сохранял к престарелым почтительный вид,
Но от грозящей убийством родни защищаясь,
Жизнью рискнул, хоть не мог быть он ими убит.
И не смертельной была ситуация эта —
Жизнь Мелеагра хранилась в одной головне,
Кою сокрыла отважная матерь от света,
Чтоб не сгорело случайно полено в огне.
127
А предсказали ей строгие Мойры когда-то,
Что проживёт сын её, словно та головня,
Что в очаге запылала огнями объята
И догорела бы точно в преддверии дня!
Матерь, узнав о погибели братьев в дубраве,
Сразу открыла украшенный златом сундук —
Женщины в гневе не мыслят уже о державе,
Думают лишь о создании недругу мук.
128
Бросила злобно в очаг головешку царица,
Крикнув при том, что убийце не жить на Земле,
Быстро оплачут героя семья и столица —
Время его пролетела подобно стреле.
Весело пламя объяло сухое полено,
Недомоганье почувствовал смелый герой —
Так и рассталась безрадостно с ним Ойкумена,
Жизнь для несчастного стала короткой игрой...
129
Двигалась к дому девица, не зная об этом —
Не уходила обида из мыслей её,
Ведь не нашла для себя Аталанта ответа,
Как и за что оскорбило её старичьё:
«Ехала я в Калидон, ожидая забаву,
Не собираясь быть первой средь грозных мужчин,
Но посмеялась судьба, не доверив мне славу
И отказала в награде без веских причин.
130
Ах, неужель этим двум старикам непонятно:
Счастье не может быть спрятано в шкуре большой?
Глупость с годами к двум братьям пришла, вероятно,
Или не дружат у старцев рассудок с душой?
Истина будет известна всем людям Эллады —
От Мелеагра узнает всю правду рапсод
И запоёт посвящённые деве рулады:
Слава моя долетит до Парнасских высот!»
131
Остановила горячих коней Аталанта
И устремила свой взгляд на двуглавый Парнас,
Чей ледниковый покров был светлей адаманта —
Великолепьем сияя без лишних прикрас.
«О, героиня застыла у края дороги! —
Вдруг прозвучал громкий крик у неё за спиной. —
Это её очень стройные быстрые ноги
Мощного вепря догнали в чащобе лесной!
132
Слава охотнице, вепря сразившей умело —
Подвиг её будут знать чрез десятки веков!
Добрые люди девицу восхвалят всецело,
Ибо она победила пять дюжин стрелков!»
... Вести о ней побежали по разным дорогам
И совершили на этой тропинке обгон.
Мудрые люди тогда говорили о многом,
Что пережил в те ужасные дни Калидон.
133
В каждом селенье вещали о деве аэды,
Многое знала о ней в городах ребятня,
Но омрачало сиянье достойной победы
То, что сгорела хранящая жизнь головня...
Пелопонесс восхищался прекрасной девицей,
Но сожалел, что вернулась она без наград,
Гордо поклонники шли за её колесницей
И восхваляли охотничий подвиг стократ.
134
Ехала к дому девица чуть больше недели,
Так как её зазывали народ и цари,
Чтобы узнать, как добилась намеченной цели,
Вепря сразив, пред которым слабы свинари.
Только в Аркадии скрылась от лести девица,
Спешно покинув последний богатый дворец —
Мчалась быстрее Зефира её колесница,
Но не слетал с Аталанты победный венец!
135
Девушка до́ма не стала вещать об охоте —
Парою фраз отшутилась с улыбкой она:
«Там говорилось, отец, в основном, об Эроте,
Крепком вине, о руне и вреде кабана...»
… Снова она пропадала на лоне природы,
Оберегая от чуждых охотников лес,
Лишь иногда вспоминала былые невзгоды,
Тех стариков и к добыче её интерес.
136
О Мелеагре узнала охотница вести
И опечалилась тем, что погублен герой,
Коий мечтал о красавице, как о невесте,
Но оказался в костре иль в гробнице сырой!
... Как-то ходила охотница в ближние горы,
Полнилась дичью огромная сумка её,
А возле дома послышались ей разговоры —
Кто-то вещал: «Эта дева — созданье моё!
137
Я породил эту юную деву когда-то,
Каюсь, отнёс под деревья, бесстыдно спеша,
Зря ты, лесник, мне отвёл ныне роль супостата!
Я докажу, что она мне — родная душа!»
«Царь, о коварстве твоём говорить бесполезно —
Выросла царская дочерь вне стен городских.
Но о бесстыдном поступке поведай ей честно,
А у меня нет претензий к тебе никаких!»
138
Вмиг поняла Аталанта, с кем спорил лесничий,
Слушая речи мужчин у большого окна,
И проявился внезапно характер деви́чий —
В дом лесника горделиво вступила она.
«Ах, Аталанта, тиран удостоил нас чести,
Якобы он, повелитель страны — твой отец!
Хочет вернуться в столицу он с дочерью вместе,
В городе ей предоставит красивый дворец!»
139
На незнакомца взглянула девица со злобой —
Поздно пришёл признаваться в родстве властелин,
Но вдруг прониклась к тирану печалью особой,
Видя, как слёзы текут у него средь морщин:
«Старость несчастными делает многих и многих...
Не потому ль у героев так жизнь коротка,
Чтобы не видеть потомкам кумиров убогих,
Как пред собою я вижу сейчас старика?
140
Надо простить пришлеца, хоть такое и трудно,
Ибо понять мне поступок царя нелегко,
Но, что свершилось когда-то — теперь неподсудно,
Не потому ль я взлетела сейчас высоко?»
Стало понятно охотнице, чья колесница
Мирно стояла в тени на широком дворе:
«Мне интересно узнать, прибыла ли царица?»
«Нет, удалилась супруга к покойной сестре...»
141
«Ты не ошибся, меня за родную считая?
Старость с иными царями творит чудеса:
То скажут всем, что подвластны им лань золотая
Или кабанчик, зашедший в чужие леса!»
Посохом царь постучал по уложенным плитам,
Он взволновался, как воин, пленённый врагом:
«Напоминаешь сейчас ты о звере убитом?
Я же хочу рассказать, дочь моя, о другом.
142
Ты проезжала намедни сквозь нашу столицу,
Шумно тебя там приветствовал добрый народ,
Каждый готов был пожертвовать сердца частицу,
Зная, какой ты дала кабану укорот.
В обморок я мог упасть, находясь на балконе,
Помощь тогда оказали прислужники мне,
Видел я: мчали царицу горячие кони,
Только давно я скорблю по умершей жене!
143
Слышал я: громко кричали с восторгом: «Царица!»
Те, кто знако́м был с моею супругой давно,
Явно смущалась от шумных речений девица —
Думаю, было понять это ей мудрено...»
«О, повелитель аркадский, ты молвишь лукаво,
Мол, я похожа на ту, коей нет много лет,
Лишь потому, что дана мне великая слава,
А у тебя в этой жизни есть множество бед?»
144
Гость посмотрел на неё, от обиды немея,
Из-под порфиры достал он кусок янтаря,
Дева узрила, что в слабой ладони — камея,
С великолепным портретом супруги царя.
«Это же — я в янтаре! — Изрекла героиня. —
Разве такое возможно, скажи мне отец!»
Мудрый лесник ей ответил: «Ты ликом — богиня,
Хоть на челе и не носишь державный венец!
145
Думаю я, Аталанта, вполне вероятно,
То, что ты с дивной прелестницей в камне — родня!
Значит, вещание этого старца занятно,
Словно гроза от Зевеса средь ясного дня!»
Гость оживился внезапно и выпрямил спину:
«Напоминает мне дочка царицу-жену!
Очень надеюсь: поверите вы властелину,
Коий желает загладить былую вину!
146
Я одинок — сыновей погубили сраженья,
Не пожалели меня ни Танат, ни судьба,
Дочерь моя, я готов претерпеть униженья,
Только бы знать, что услышана старца мольба!
Есть у меня и дворец, и каменья, и злато,
Но одиночество скрасить не могут они...
Это — за гордость и подлость огромная плата,
Если оставлен богами без близкой родни.
147
Я умоляю войти в мой дворец, как царица,
Власть над страной принимая из старческих рук!
Станет тобой, дочь моя, восторгаться столица,
Так ты избавишь отца от терзающих мук!»
«Ты, Аталанта, сама принимай здесь решенье! —
Неторопливо лесничий вступил в диалог. —
Жизнь у родителя в доме — отцу утешенье,
А для прощенья твой возраст — значительный срок!
148
Знает прекрасно теперь венценосный родитель,
Как справедлива бывает с царями судьба —
Ведь не случайно лишился потомков властитель,
И одиночество давит сильнее горба.
Младость не знает, как тяжки последние годы,
И одиночество ей, как баклана нырок,
У седовласого нет ни мечты, ни свободы —
Всем заправляют болезни, несчастья и рок!
149
Будь милосердной к родителю, милая дева —
Ты добротой возвращаешь Иасу года.
Не проявляй в отношенье родителя гнева,
Мне и тебе не даруется право суда...»
... А через несколько дней оказалась девица
В светлых, богатых покоях большого дворца,
Их обживала с великим трудом чаровница,
Делая это по просьбе родного отца.
150
Но, становясь полноправной богатой царевной,
Не забывала охотница дом лесника,
Чтоб не была без неё жизнь в избушке плачевной,
Щедрой к семье оказалась девицы рука,
И отсылала подарки туда неустанно,
Не возражал против добрых деяний Иас
И повторял, по возможности, он постоянно:
«Кто им поможет в дубраве? Никто, кроме нас!»
151
Часто смотрел на себя повелитель в зерцало
И отмечал седину и беспомощность рук,
Он понимал: «Мне отпущено времени мало,
Но мог бы скрасить моё угасание внук.
Надобно дочке сказать про летящие годы,
Кои уносятся ветром быстрей шелухи,
Пусть понимает, что дети — цветы от природы,
Кои посеять для счастья должны женихи...»
Глоссарий
Адама́нт (диамант) — старинное название алмаза или бриллианта.
Арка́дия — это горная область Древней Греции, расположенная в центре Пелопоннеса без выхода к морю. Жители её занимались охотой и разведением овец и коз.
Атала́нта — охотница и бегунья, по храбрости и способностям не уступавшая любому мужчине. Она была брошена отцом на вершине горы вскоре после своего рождения, так, как ему девочка была не нужна, но найдена и воспитана посланной богиней Артемидой медведицей.
Аэ́ды — древнегреческие исполнители народных песен, ставших основой древнейшего эпоса.
Геро́нты, геро́нт (греч. Gerontos — старец). В Греции в глубокой древности так назывались старейшие, знатные по происхождению люди, бывшие советниками царей, но часто слово «геронт» в разговорах применялось и к любым старикам.
Зеве́с (Зевс) — верховный Олимпийский бог и царь богов Эллады. Громовержец и повелитель грома и молний.
Зефи́р — западный ветер и бог западного ветра.
Иа́с ((Иасий, Иасион) — отец охотницы Аталанты. Матерью ее была беотийская царевна Климена. Отец Аталанты мечтал о сыне-наследнике и рождение дочери так раздосадовало его, что он отнес и оставил девочку на Парфенийском холме около Кали
Калидо́н — древнегреческий город в Южной Этолии, на западном берегу реки Эвинос .
Каме́я — это украшение из резного полудрагоценного камня с выпуклым рельефным изображением. На камне часто вырезались портреты. Камеи в качестве миниатюрных украшений, как разновидность искусства глиптики, появились ещё в античности. Обычно камеи выполнялись в виде броши или кулона, реже — в виде перстня или серёг.
Мелеа́гр — могучий сын царя Ойнея, участник похода аргонавтов и охоты на Калидонского вепря.
Мо́йры — великие и могущественные богини, плетущие (прядущие и перерезающие) нить судьбы каждого живущего в мире. Клото́ — «пряха» — пряла нить судьбы; Ла́хесис — «дающая жребий» — измеряла длину нити, определяя жребий, данный каждому живому существу; А́тропос — рассекала нить судьбы.
Ойкуме́на, буквально — обитаемая земля, вселенная, мир.
Парна́с — бывшая когда-то остроконечной и очень высокой, а ныне — двуглавая священная гора в Греции, на западе Фокиды, с вершинами Тифорея и Ликорея, вследствие чего Парнас называется двухвершинным. Парнас покрыт лесом, а вершины его — снегом.
Пелопонне́с — полуостров в Греции, южная часть Балканского полуострова, соединяющаяся с ним Коринфским перешейком.
Порфи́ра (название происходит от др.греч., porphyra: «багряная».) — длинная пурпурная мантия, символ власти монархов, парадное одеяние царей.
Рапсо́д, рапсо́ды («сшиватели песен» или «певцы с жезлом в руке») — профессиональные исполнители эпических поэм в классической Греции; странствующие певцы, декламировавшие поэмы с жезлом в руке (жезл — символ права выступать на собрании).
Тана́т, Танатос (др. – греч. «танатос» – смерть) — чернокрылый бог смерти, сын Нюкты и Эреба, брат-близнец бога сна Гипноса. Является к людям, чья нить жизни прервана Мойрами, и отрезает острым мечом прядь волос, исторгая душу.
Эро́т — самый непостижимый и загадочный бог в мифологии Эллады. Этот крылатый мальчик — спутник богини любви Афродиты. Он — сын Афродиты и бога войны Ареса. Но загадочный малыш является и воплощением Эроса — непобедимой, всеоживляющей и побуждающей к продолжению рода силы, родившейся из первоначального Хаоса.
Продолжение следует.
|