When most I wink, then do mine eyes best see,
For all the day they view things unrespected;
But when I sleep, in dreams they look on thee,
And darkly bright, are bright in dark directed.
Then thou, whose shadow shadows doth make bright,
How would thy shadow's form form happy show
To the clear day with thy much clearer light,
When to unseeing eyes thy shade shines so!
How would (I say) mine eyes be blessd made,
By looking on thee in the living day,
When in dead night thy fair imperfect shade
Through heavy sleep on sightless eyes doth stay!
All days are nights to see till I see thee,
And nights bright days when dreams do show thee me.
Подстрочный перевод А. Шаракшанэ:
Чем больше я смежаю глаза, тем лучше они видят,
так как весь день они глядят на вещи нестоящие,
но когда я сплю, во сне они смотрят на тебя
и, закрытые [темные], направляют светлый взгляд в темноту*.
Твоя тень делает светлыми тени;
каким же прекрасным зрелищем была бы вещественная форма этого образа
при свете дня и твоем, гораздо более ярком, свете,
если для невидящих глаз твоя тень так сияет!
Я говорю: какое было бы счастье для моих глаз
смотреть на тебя среди живого дня,
если в мертвой ночи твой прекрасный, хотя и несовершенный образ
сквозь тяжелый сон запечатлевается в незрячих глазах!
Все дни мне видятся ночами, пока я не вижу тебя,
а все ночи -- ясными днями, когда сны мне показывают тебя.
---------
* Согласно представлениям того времени, в основе механизма зрения
лежали исходящие из глаз лучи.
Авторизованный перевод:
Чем крепче я глаза свои сомкну,
Тебя тем лучше видеть начинаю.
Когда же отойти решусь ко сну,
Сквозь веки отступает мгла ночная.
И даже тень - подобие твое -
Светил дневных сияния превыше:
Настолько светел ты, что я ее
Закрытыми глазами ясно вижу.
Но счастье для прозревшего меня -
Твой образ, что из грезы изнесён
Ожившим в брызгах солнечного дня.
И стал бы явью мой чудесный сон.
...Проснусь, встречая утро, как беду,
Где нет тебя... И новой ночи жду!
|
