Когда Нелли, моя старая
кошечка
была ещё в расцвете лет,
она сидела позади меня,
когда я писал, и когда строка
становилась слишком длинной,
она неожиданно опускала свою
переднюю чёрную лапу
и хватала ею
мою движущую руку.
Когда в первый раз
она пустила мне кровь,
я понял, что было бы поэтично
закончить строку где угодно,
лишь бы успокоить её.
С тех пор, часто по утрам,
она вскакивала на стул,
задолго до того, как я вставал.
В те ночи, когда я не мог заснуть,
она приходила и садилась мне
на колени,
чтобы успокоить меня.
И я решил, что задолжал ей
короткую, кошачью строку.
Она мертва уже почти девять лет,
а до этого был год, в течение
которого
она симулировала внимание,
а я симулировал послушание.
Разве суть не в этом, что есть
бдительный
кот, который не даёт
все пускать на самотёк. |
Послесловие:
A Theory Of Prosody
When Nellie, my old pussy cat, was still
in her prime, she would sit behind me
as I wrote, and when the line
got too long she'd reach one sudden black
foreleg down and paw at the moving hand,
the offensive one. The first time she drew
blood I learned it was poetic to end a line
anywhere to keep her quite. After all,
many mornings she'd gotten to the chair
long before I was even up. Those nights
I couldn't sleep she'd come and sit in
my lap to calm me. So I figured I owed
her the short cat line. She's dead now
almost nine years, and before that
there was one during which she faked
attention and I faked obedience.
Isn't that what it's about - pretending
there's an alert cat who leaves
nothing to chance.
