Он был среднего возраста,
а это значит, что смесь
жизни и смерти в нём
всё ещё была неопределённой.
Как вдруг он сделал неожиданный
поворот, импульсивный и
судорожный.
Как в пьесах 19 века, где
с обычного дома срывает
крышу и зрителям остаётся
только глазеть на героиню
с неприкрытой головой,
на него.
У него есть дар самоиронии
и он регулярно прибегает
к ней, чтобы описать и объяснить
своё поведение.
Не то, чтобы что-то случилось,
но он уставился во что-то,
в пропасть или в сад
и теперь после этого, он ещё
более одинок, чем раньше.
Он не был прощён, не то,
чтобы он этого хотел.
Чего он хочет, так это убедиться
что то, что он видел, не
было театральщиной.
Но этого трудно достичь,
поскольку вещи таковы, какие
они есть, а другие замешаны
в том, чтобы быть самими
собой.
Поэтому он и ходит кругами,
удивляется и пинает листья. |
